Невеста по пятницам, или Семь пятниц на неделе

А за дверью уже был слышен голос Маргарет, старшей дочурки Дороти и Филимона:

– Лазлешили?

Тот ещё чертёнок. Они с Лилаей были очень дружны и стоили друг друга. От их затей папы хватались за головы. Тео любил говорить, что девочки пошли в своих мам – просто созданы для того, чтобы лишать мужчин покоя и делать их жизни, мягко говоря, нескучными. Две энергичные неугомонные непоседы. А что будет, когда они подрастут?

– Охота подождёт, – расцеловав в обе щёки малышку, Тео поставил её на пол. – Вы разве забыли – у нас сегодня гости?

– Дедушка с бабушкой?

– И не только. Дядя Матис с тётей Августой и дядя Валуа с тётей Мариэллой.

– И Филипп с Миленой будут?

– Конечно.

Филипп – сын Матиса и Августы, серьёзный пятилетний малыш, несмотря на всю свою недетскую целеустремлённость, никогда не был против присоединиться к проказам Лилаи и Маргарет. А двухлетняя Милена – дочурка Мариэллы и Валуа, хоть и была пока мала, чтобы участвовать в играх пятилетних сорванцов, но зато всегда оказывалась под их заботливой опекой.

Светясь чистым детским восторгом, Лилая выскочила из комнаты к поджидавшей её у двери подруге с «ружьём».

– Не лазлешили, – догадалась та.

Но сорвавшаяся охота не слишком расстроила Маргарет. Девочки немного пошептались и вприпрыжку побежали в игровую комнату.

Тео прикрыл дверь и вернулся к Николетт. Нежно поцеловал в губы и положил руку на её округлившийся животик.

– Ты как?

– Хорошо, – улыбнулась она в ответ.

Они ждали второго ребёнка. Все подсчеты Николетт говорили, что ему суждено появиться на свет вот-вот. И тогда они догонят Дороти с Филимоном, у которых год назад родилась вторая дочурка.

.

.

Стол решили накрыть прямо на лужайке возле замка. Погода располагала – ни облачка. Ласковый весенний ветерок, щебет птиц, благоухание цветущих кустарников – лучший антураж для небольшого пира, который Николетт и Теодор собирались устроить для друзей и родных. Не сомневались – Густав не подведёт. Его изысканные блюда никого не оставляют равнодушными.

Однако сам Густав, оказывается, был другого мнения. Он вбежал в покои хозяев в крайнем волнении и с порога огорошил:

– Это фиаско, мои сеньора! Это разрушительная провал, это чудовищный катастрофа! – он трагически заломил руки и взглянул на хозяев взглядом полным отчаяния.

– Что случилось, Густав? – Теодор встретил причитания повара спокойной улыбкой. Уже привык, что катастрофы Густава не всегда так уж катастрофичны. Что поделать? Гениальные творцы часто бывают излишне эмоциональными.

– Моя фирменный соус Байонез необходимо быть на столе! Только под Байонезом куриная грудки становятся нежнейший вкус!

– И кто тебе мешает намешать твой Байонез?

– Этот великолепный мощный барышень, который я так полюбить, а она меня без ножа застрелить! Они уехать утром за сыром и не приехать до сих пор!

Наконец-то картина прорисовалась. Дороти и Филимон сегодня действительно отправились в Сомеральж на фестиваль сыра. Это стало у них традицией. С того памятного раза, когда Дороти в нелёгкой борьбе победила пивовара и выиграла головку сыра, они с Филимоном не пропустили ещё ни один фестиваль. И каждый раз возвращались счастливые, взъерошенные, к счастью, без следов борьбы на лице, и обязательно с трофеем. Правда, все последующие разы сыр они привозили самый обыкновенный, без полынных пятен по бокам, чем вызывали у Густава глубокое сожаление. Он всё мечтал заполучить себе на кухню легендарный «сыр с присмаком жгучь-травы» и сильно сокрушался, почему сыровары перестали его производить.

На этот раз, сжалившись над поваром, Дороти пообещала, что обязательно раздобудет головку сыра, приготовленную по той же рецептуре, что и головка, какую они с Филимоном привезли в первый раз – помятую и выдержанную в «жгучь-траве».

Густав пришёл в восторг и уже распланировал, какие непревзойдённые блюда он приготовит из деликатеса, но доставка деликатеса несколько задержалась. Не в силах успокоиться, он разразился новой тирадой в адрес «коварного барышня», подарившего напрасную надежду, и принялся взывать к своим островным богам, чтобы ускорили её прибытие, пока его сердце не разорвалось на части от отчаяния.

И боги его услышали. Буквально через десять минут во двор замка въехал экипаж. Николетт, как раз находилась неподалёку и стала свидетелем бурной встречи сыра и Густава. Глазами, полными восторга, повар смотрел, как из экипажа выходит Дороти с головкой сыра под мышкой. Травяные пятна наблюдались почему-то не только на самом сыре, но и на светлой юбке Дороти. Впрочем, вряд ли Густав обратил на это внимание. Он подскочил к «мощному барышню», подхватил её свободную руку, чтобы припасть к ней губами, и разразился восхищённой речью. Филимон взирал на это недобрым взглядом. Впрочем, Густав быстро переместил свой восторг с Дороти на сыр. И заполучив его, удалился, сияя от удовольствия.

Николетт не терпелось узнать о приключениях подруги на фестивале сыра и главное о том, как ей удалось раздобыть то, о чём так мечтал Густав.