Невеста по принуждению

– Перестань, – чуть отстраняюсь, боясь сделать что-то не то. Совру, если скажу, что мне не нравится. В какой-то момент я даже захотела ответить. Почти сразу. Но нельзя. – Мне нужно идти.

– Подождут, – отрезает так равнодушно, что даже я верю в то, что сейчас весь состав просто дождётся, пока я с Вернером немного развлекусь.

Но нет. Лина, соберись!

Когда ласки и прикосновения так стали влиять на тебя?

Громову требовалось много сил, чтобы возбудить меня. И то не удавалось, и всё кончалось не очень удачно – секса не было вообще.

А здесь… Всего лишь касания. Маломальские словечки. А тело уже не сопротивляется, хотя разум твердит совершенно другое.

Но и он отключается, стоит Владу спуститься дорожкой поцелуев к шее. Опасное место. Никогда не позволяю людям трогать себя за неё. Где бы это ни было… Шарфы и украшения всегда надеваю сама.

Потому что слишком остро реагирую. На прикосновения в этой зоне.

Вот и сейчас тело мгновенно напрягается и меня передёргивает от шустрых мурашек, покрывающих всю спину. Соски твердеют в секунду, потираясь о приятную ткань закрытого лифа.

И всё.

Стоит Владу сделать поцелуй, как я уже начинаю сдаваться.

– Только не засос, – прошу его в мольбе. Иначе придётся замазывать и его…

Ухмылка касается кожи.

– Я постараюсь, – звучит неубедительно. – Но так манит. Могу не сдержаться.

И даже в такие моменты он меня раздражает. Но эта скотина говорит так красиво. Тихо, маняще, с лёгкой хрипотцой. Что и мне теперь становится всё равно. Откидываю голову чуть назад, позволяя целовать себя.

Господи, что я творю…

Только позавчера он заставлял меня есть, прижимал к стене, ругаясь. А вчера вообще не пустил на фотосъёмку. Ничего хорошего!

А сейчас…

Таю, чувствуя его ладони, скользящие по телу, и дурею. Позволяю ему сделать всё то, что он задумал.

Потому что впервые испытываю такое приятное чувство. Нет, не впервые. Тогда, когда он входил в меня пальцами, а потом и членом… Ощущала то же самое. Но сейчас как-то по-другому.

Тогда я делала это из-за обиды. Плохих эмоций. Пыталась погасить то чувство разочарования. А сейчас ничего из этого нет. Только жгучее желание, распространяющееся по всему телу.

И даже когда Влад прижимает меня к туалетному столику, продолжая осыпать шею поцелуями, не сопротивляюсь.

Хоть и мычу слова, которые должны отрезвить хотя бы его:

– Влад, пожалуйста, не сейчас.

У меня, блин, съёмка!

И если волосы можно пригладить, а макияж чуть поправить, то водопад между ног, пропитывающий ткань рекламируемого белья, можно высушишь только феном, которого здесь нет. А если и есть, нужно время.

– Нет, сейчас, Каролина, – отрывается. Поднимает на меня свой горящий взгляд карих глаз. А ладонь уже опускается на запретный для него треугольник, который так хочет сейчас почувствовать его ласку.

Длинные пальцы касаются мокрых складок через боди и делают несколько шустрых движений. Слышится звук клёпки, и всё. Ткань чуть ослабляется и Вернер, смотря мне в глаза, легко касается меня там, где всё уже горит.

– Я вот чего не понимаю, – он прищуривается, ведёт вдоль влажного местечка, а я задыхаюсь. Даже от таких прикосновений. – Сопротивляешься, но вся течёшь.

Его ладонь пропадает, и я облегчённо выдыхаю. Глотаю воздух ртом и отвечаю:

– У меня фотосессия, – пытаюсь сказать твёрдо, но выходит как всегда. С придыханием, заминкой. – Не хочу идти потрёпанной и мокрой.

Говорю это, а сама наблюдаю, как Влад своими пальцами медленно расстегивает ремень брюк. Сглатываю, вспоминая, как почти таким же он приковывал меня к кровати.

И снова ощущаю те незабываемые чувства.

Почему они просыпаются именно сейчас?

Когда ремень летит в сторону, пуговица выскакивает из петельки, а собачка ширинки скользит вниз?

Невольно облизываюсь, понимая, что сейчас лучше уйти.

– Подними глаза, – не просит, а приказывает. Хренов доминант. Но я делаю, повинуюсь. Интересно, что Вернер скажет.

В момент он становится ещё ближе. Смотрю в его тёмные искорки и хочу убежать. На меня так никто и никогда не смотрел. От этого становится ещё страшней, потому что реакция моего тела пугает. Как и мысли, появившиеся в эту секунду.

Я. Его. Хочу.

И даже когда он берёт меня за бёдра, приподнимая, не сопротивляюсь. Позволяю сделать ему это: развести бёдра в стороны и резко войти.

От его ощущения внутри всё вокруг кружится. Прикрываю глаза и издаю тихий стон, боясь, что нас кто-то услышит.

Обхватываю руками его шею и с трудом понимаю услышанное:

– Это будет тебе уроком, Кара, – это имя звучит из его уст странно. Порочно, хотя оно не должно быть таким. Меня редко кто так называет. А из его рта… Это сокращение слышится так… грязно. – За непослушание.

Глава 27

Да пошёл ты!

Хочу выкрикнуть это ему в лицо, но Влад двигает бёдрами, быстро насаживая на себя. Как проклятый зефир на палку. И его точно, как и меня, сейчас жарят на огне. Только мой… Слегка своеобразный.

Вызванный Вернером.

Клятый немец! Или кто он там!

– А ты, – вырывается из горла вместе со стоном, когда Влад делает один резкий толчок и выходит, снова двигаясь в быстром темпе, – когда учителем успел стать?

Слова даются тяжело.