Невеста по завещанию

– Ну вот видите. А представляете себе, сколько шоколада вам предстоит еще съесть за долгие годы вашей жизни? И что, вы готовы так-таки взять и отказаться от всего этого сладкого великолепия?

Я попыталась улыбнуться. Если получить такое великолепие разом, мой живот этого не выдержит. Впрочем, о чем это я? Какой шоколад? Я даже не помню, когда ела его в последний раз. В пансионе нас крайне редко баловали чем-то подобным – несколько раз за все время, по большим праздникам. А в замке шоколад просто-напросто не водился. И, насколько я могла судить, не заведется. Уж точно не ради меня.

– И, поверьте мне, в жизни есть много других радостей, куда более важных, чем шоколад, – продолжал развивать свою мысль доктор.

Вот только меня он не убедил.

– Моей жизнью управляют другие люди. – Для разнообразия я в кои-то веки говорила правду. – Они решают почти все, от мелочей до самых ключевых моментов. Меня никто даже не спрашивает, чего я хочу. И не собирается спрашивать. Какие тут радости?

Я ждала, что он станет спорить. Говорить, что все совсем не так. Никто ничего за меня не решает, а если вдруг и решают, то исключительно ради моего собственного блага. Но доктор как-то сразу посерьезнел и, слегка прищурившись, сказал:

– Вы даже не представляете, как многое в своей жизни человек способен изменить, даже оказавшись в зависимом положении. Не скажу, что все. Но – многое. При условии, что у него есть цель и он не боится к этой цели идти. Верьте в свои силы, Вероника. Я отлично вижу, что они у вас есть. Вам остается только в них поверить.

– Я никому не нужна, – глухо сказала я, поворачивая голову набок, чтобы не встречаться с Истором взглядом. – Какая может быть цель у человека, который никому не нужен? Даже если есть силы?

– С чего вы так решили? – удивился он. – Будто вы никому не нужны? У вас же есть молодой и красивый жених!

Я прикусила губу. Молодой и красивый жених у меня был, только, как оказалось, все, что ему было нужно, – это моя кровь. Неужели Истор не знает, что все кончено? Ох… Ну конечно, он вообще ничего не должен знать про Эдмонда. И женихом моим официально по-прежнему считается совсем другой человек. Выходит, доктор говорил про него?! Это виконт-то молодой и красивый? Да он почти старик! И совершенно не красивый.

А доктор и вовсе продолжал говорить все более крамольные вещи:

– Он проявляет о вас искреннюю заботу. Он был чрезвычайно встревожен вашим состоянием.

– Виконт? Заботу? Ну да, конечно.

Я вдруг сообразила, что откровенность откровенностью, но плохо высказываться в адрес виконта может оказаться себе дороже. Однако меня, как это очень часто бывало, выдала мимика. Истор нахмурился, внимательно изучая выражение моего лица. Должно быть, сейчас начнет отчитывать, в лучшем случае поучать. Дескать, нельзя так говорить и думать о своем женихе и благодетеле. Но то, что в действительности сказал доктор, окончательно сбило меня с толку.

– Вы должны отнестись к нему снисходительно, Вероника. – На этом месте я подняла на него совершенно ошалелый взгляд. Снисходительно, к виконту? Ну да, вот уж кто нуждается в моей снисходительности! – Возможно, он не умеет проявлять заботу так, как следовало бы. Так, как вам бы этого хотелось. Но это неудивительно, учитывая то, через что ему пришлось пройти.

– А через что ему пришлось пройти?

В тот образ виконта, который пытался нарисовать Истор, я не верила ни на грош, но любопытство все равно пробудилось. Доктор нахмурился, кажется, пытался понять, действительно я ничего не знаю или только притворяюсь.

– Думаю, я не тот человек, которому следует вам об этом рассказывать, – произнес наконец он.

Ну да, конечно. А кто тот человек? Сам виконт? Вот прямо завтра он прибежит ко мне в спальню и начнет откровенничать. Впрочем, кое-что я все-таки успела узнать. От лекаря, который был не настолько щепетилен, как Истор.

– Я слышала, что он сидел в тюрьме за то, что совершил государственную измену, – осторожно заметила я.

– Бросьте, Вероника, вы же не думаете, что, если бы виконт действительно изменил короне, он бы спокойно жил сейчас у себя в замке, – сказал Истор, поморщившись.

Я пожала плечами. Откуда мне знать?

– Мог бы, если бы нашел способ избежать наказания. К примеру, дав большую взятку, – припомнила я еще кое-что из слов Эдмонда.

– Если бы его судили за убийство, за колдовство, за разбой – тогда да, – подтвердил доктор. – Но только не в случае государственной измены. Такие вещи не прощают, даже если дать хоть десяток огромных взяток. За исполнением приговора король следит лично. Так что раз лорда Телбриджа выпустили, значит, можете быть уверены: обвинение было ложным. Но, полагаю, вы понимаете, что даром такие вещи не проходят.