Невеста Полоза

— Эй, все хорошо, слышишь? — нужно явно решать что-то с этим чертовым браслетом и вести себя на людях с девушкой в разы теплее. Он будто снова ступает в то болото, в которое поклялся сроду не влезать. Логично же, то нужно при людях держаться с большей нежностью, а наедине холодно, а у него черти что получается.

Вопрос прозвучал странно. Напугали ее? Да она до сих пор в шоке пребывает. Ни слова вымолвить не может от ужаса. Вот и на вопрос ответить не смогла, прижалась только теснее.

Ее куда-то перенесли, Злат держал ее в руках надежно. И это ощущение защищенности Еся не променяла бы ни на что другое в целом мире. Пальцы на его рубашке никак не хотели размыкаться. Отголосками разума Еся вроде как и понимала, что надо бы отпустить царевича. Ничего же в конечном счете не произошло? Ну потрепали ее немного, но начатое не довели… До чего? Лучше и не думать.

Все хорошо? Что уж тут хорошего, хотелось спросить? Да только отмерев и заглянув в золотые очи, заприметив там беспокойство, даже пристыдилась.

Кивнула, не разрывая взгляда. Так близко сейчас к нему была, лица их разделяли считанные сантиметры. Так и замерла, словно кролик перед удавом. Глаза огромные, лихорадочный румянец на щеках, растрепанная, сердечко бьется быстро-быстро, и на его фоне, в кольце мужских рук, выглядела совсем тоненькой, такой хрупкой, что надвое переломить можно и не заметить.

Да только другая бы на ее месте в истерике бы билась, целый концерт закатила бы, а Еся… молчала. Искала только в его глазах что-то, самой не ясно, что именно.

Ой, весело будет сегодня на балу… Как только Злат убедится, что с девушкой все более-менее нормально, он туда вернется. Нагам проще, чем славянам: можно развестись спустя сколько хочешь времени. Хотели они бешеного Полоза? Получат бешенего Полоза.

При объявлении того, что ты берешь того или иного человека в семью, тот может вообще не присутствовать. Свет вон чуть ли не матерился, когда узнал, что на одном из балов друг его назвал братом.

Отшучивался: ты, упаси боги, помрешь, а мне что с царством делать? Я на такое не подписывался! Упорствовал до такой степени, что даже пришлось закон принять, что наследие идет по кровным узам. Маг только тогда спокойно выдохнул. Что касается Есеньи, то ей все равно с утра слуги расскажут или тот же Свет, перед которым, пока он сидел и поглаживал супругу по спине, был поставлен вопрос ребром: завтра приходишь с утра и браслет маскируешь так, чтобы никто не догадался, что тот существует. Вырванный из флирта маг попробовал возмутиться, но, услышав в голосе Злата железные нотки, препочел не связываться, буркнул "Угу" и чисто из вредности поставил блок на ментальный доступ. Царевич усмехнулся, но комментировать данное нарушение субординации никак не стал.

— Больше тебя никто не посмеет тронуть, я тебя обещаю. — главным делом было обещать это себе, поэтому что раскрасневшаяся девушка на его коленях была очаровательна. Сердце билось в груди как-то странно, больно, урывками. Он отвык от этого чувства, отвык от того, что можно утонуть в чьих-то глазах.

— Лунная неделя — напомнил внутренний голос тоном педанта. Змей слегка поморщился, наклонил голову, касаясь своим лбом лба девушки. Откуда это идиотское желание ее защищать? Ведь твердил себе, что сама пусть разбирается, что видел в тростниковых сапогах он эту привязанность, которая не оканчивается ничем хорошим.

От его прикосновения, столь невинного, но в то же время интимного, из груди вырвался судорожный выдох, опаляющий собственные губы. Прикрыла глаза, заставляя себя расслабиться и унять, наконец, дрожь. Под его пальцами, что так ласково поглаживали по спине, это все же удалось.

— Спасибо, — пришлось приложить немалое усилие, чтобы разжать пальцы, но Еся все же сумела. Неосознанно разгладила смятую ткань, ощутив под пальцами сквозь рубашку тепло его тела. Смутилась, заерзала немного, устраиваясь поудобнее,

Так близко он был, так хорошо и спокойно. Болело в затылке, где за волосы держали, ныл подбородок, но все это уходило куда-то на десятый план. Дышать бы так его запахом, наслаждаться надежными руками, и чтобы никто не трогал больше… Она бы, пожалуй, согласилась бы еще в какую беду попасть, если за этим такое спасение последует. Только вот Злату от того нехорошо будет. Переживает ведь, беспокоится. Злится.

— Мороки со мной, — попыталась отшутиться, начиная ощущать неловкость от такой близости. Немного отстранилась. Отпустит сам? Хотелось, чтобы не отпускал.

Кого она будет обманывать?