Невеста проклятого дракона

Я уставилась на Эрдара, не понимая, то ли это все еще сон, то ли уже явь. Я ведь точно помнила, что закрывала дверь на засов, чтобы сюда никто не ходил за благословениями. Но, тем не менее, он был тут – стоял у кровати и внимательно всматривался в меня…

– Я заперла дверь…

– Это мой замок, – рассеянно ответил Эрдар, явно думая о чем-то другом, он смотрел уже не на меня, а по сторонам, будто искал кого-то еще. – Я могу открыть здесь любую дверь.

Внезапно я обнаружила, что вместо того, чтобы возмущаться этим ночным вторжением, я с идиотской улыбкой на него любуюсь. Все-таки хорошо, что я его выгнала во сне, а не наяву.

– И зачем вам понадобилось открывать именно эту дверь? Я, между прочим, спала!

Уточнять, что и во сне я была в его обществе, наверное, не стоило. Особенно, учитывая феерическое завершение его визита. И вообще, мои сны – это мое личное дело.

– Не знаю, – недовольно буркнул Эрдар и нахмурился. – Я обязан быть здесь. Иначе быть беде, как и тогда.

Последние слова он буквально прорычал, сузив глаза, словно тигр, которому неосторожно наступили на хвост. Видимо, воспоминания о Вороне не относились к любимым. Мне эта реакция доставила несказанное удовольствие. Едва удерживаясь, чтобы не хихикнуть, я преувеличенно внимательно оглядела комнату. Даже свесилась вниз и заглянула под кровать.

– Можете не волноваться, – сказала я ему. – Под кроватью точно никого нет. Одна пыль. Так что я в безопасности.

Я заглянула в его темные злющие глаза и поняла, что насчет безопасности, возможно, и погорячилась. Риск быть задушенной прямо сейчас все-таки оставался.

– Зачем вам вообще понадобилось ехать в замок? – мрачно спросил он, но сквозь эту мрачность пробивалась странная тоска. Ну, или мне показалось.

– Как зачем? Чтобы вы меня отпустили. Феоктист Игнатьевич сказал, что я не могу вернуться домой без вашего разрешения. А я хочу к себе… Назад. Раз уж…

Он посмотрел на меня каким-то совсем уж непонятным взглядом. Будто бы я тяжело больна, и он собирается меня усыпить, но не знает, как об этом сказать, чтоб я не подняла визг.

– Жрец вас обманул. От моего разрешения тут ничего не зависит.

Вот это удар. Значит, престарелый купидон просто хотел столкнуть нас с принцем, преследуя свои цели. Как только он оклемается после разбойничьих тумаков, я его стукну по голове уже сама!

– А как же мне попасть домой? – спросила я и с надеждой уставилась на принца. Если никакое разрешение не требуется, может, я могу отправиться туда прямо сейчас?

– Никак. Это невозможно. В наш мир попадают из других миров, но назад никто не уходит.

Что?! Я слетела с кровати и сделала несколько шагов навстречу Эрдару, с опозданием вспомнив, что сейчас в таком виде, в котором лучше перед мужчинами не рассекать. Впрочем, сейчас мне на это было плевать. Если ему не нравится – пусть не смотрит. А если нравится – пусть знает, от чего отказался. Меня же куда больше занимали другие вопросы.

– То есть, это как? Погодите, а Феоктист Игнатьевич, он же явно шатается туда-сюда, да еще и пленных берет.

– Вы же о верховном жреце? Он маг восемнадцатого уровня. Он и не такое умеет. Обычного человека обратный переход убьет. Я могу, конечно, открутить жрецу голову за то, что он вас притащил, но вернуться домой это вам не поможет…

Последние слова я слышала как сквозь вату, но и того, что было сказано в начале, хватило с лихвой. Я потрясенно застыла, не в силах поверить своим ушам. Это что же… я здесь навечно? Я потеряла все, что у меня было в моем мире, чтобы стать никому не нужной в этом? За что?! Меня оторвали от друзей и знакомых, лишили привычной, понятной жизни, чтобы здесь я смотрела, как мой единственный мужчина гонит меня прочь и прекрасно живет с другой? Это жестоко. Несправедливо. Это даже не удар судьбы. Это нокаут. Даже слез не было. Плачут, когда боятся что-то потерять. Мне же терять больше было нечего…

– Лучше бы меня убили разбойники… – прошептала я помертвевшими губами, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

Теплые сильные руки подхватили меня, подняли вверх и прижали к груди. Голова кружилась, перед глазами плавали мохнатые темные круги, мелькало побледневшее встревоженное лицо Эльдара. Его губы шевелились, он что-то спрашивал, тряс меня, притискивал к себе так сильно, так хорошо. Может, я умираю? Это было бы здорово, умереть на его руках, в его объятиях, вот так вот прижимаясь щекой к родному плечу. И вообще, он как-то странно на меня действует. Что-то не помню, чтоб я раньше падала в обмороки по всякому поводу. Может, и зря? Совсем не дуры были истеричные дамочки голубых кровей. Чуть что – хлоп на пол, и все дела. Вон ведь Эрдар – рычал и злился, а тут сразу притих, держит меня на руках, баюкает, как ребенка. Обнимает крепко, словно я самое дорогое, что есть у него в жизни. Пожалуй, слишком крепко… дышать совсем нечем…

Раздался звон разбитого стекла, потянуло свежим воздухом, от которого сознание немного прояснилось, и я услышала зычный голос Эрдара:

– Лекаря!

И, словно эхо, издалека донеслось:

– Одолень-трава! Отравили!