Невеста решает бунтовать (СИ)

Он срывает с меня блузку, разворачивает лицом к себе и отталкивает на матрас. Я падаю. Я не успеваю ни вскочить, ни просто откатиться. Рей снова близко. Он ловит мои запястья, вжимает в кровать у меня над головой.

В его глазах чистое безумие, похоть и жажда обладания.

Ногтями Рей оставляет кровоточащие полосы, будто зверь когтями рисует метки. Больно, и запястья до завтра почернеют. Душевная боль во сто крат мучительнее телесной. Он прав — унижение ломает волю, я начинаю это чувствовать, а он, прижавшись ухом, слушает, как бьётся моё сердце и что-то бормочет, я уже не могу разобрать что.

Будто уничтожая крохи надежды, Рей хватается за лямку сорочки, оттягивает.

Всё не может закончиться так. Я не для того возвращалась!

Рей словно окончательно теряет человеческий облик.

Я чувствую себя абсолютно беспомощно, гораздо хуже, чем с петлёй на шее. Тогда я нашла в себе силы ненавидеть, стоять с гордо поднятой головой. Мне надо сосредоточиться на происходящем, чтобы поймать тот единственный шанс, но сознание пытается укрыться от убийственной действительности в воспоминаниях. Я пытаюсь найти в них точку опоры, и перед глазами вдруг встаёт мамина скульптурная композиция, но не такая, какой я её видела вживую, а такая, какой она должна стать, когда мама её завершит. Чудовище, захватившее храм, огромное, с гору, лучшие мечи не могли поцарапать его чешую. Шаги чудовища были настолько тяжелы, что сотрясали землю, а взмахом хвоста чудовище срубало вековые деревья. Рыцари на фоне чудовища слабаки, однако победили именно они, а я прямая наследница благословлённого Белой богиней победителя Аарона Кокберга.

Рей, устав бороться с неподатливой сорочкой, разрывает её.

— Не прощу. Даже если мне придётся стать призраком.

В душе, наконец, поднимается огненная волна, ярость вскипает в крови. Заветные слова срабатывают как волшебное заклинание. Или это моя готовность сражаться, победить ценой собственной жизни? Не важно!

Я получила вторую попытку.

— Почему ты успокоилась?! Ты не должна радоваться…

Перед глазами темнеет.

Этот раз заметно отличается, нет крутящего потока в небытии. Я прихожу в себя почти мгновенно. Я вернулась в недавнее прошлое? Интересно, на пару суток, в день, когда Рей устраивал сцену перед нашим домом или на несколько часов? Я безумно надеюсь оказаться дома в своей спальне. Я усвоила урок, я пошлю сеньора Поморро ограбить сейф.

Действительно, зачем я выбирала только письма, когда можно было бы забрать всё?

Я открываю глаза. Вокруг темно, я различаю лишь смутные контуры и понимаю, что стою перед креслом, а в нём — картина.

Я в кабинете Рея! Перед сейфом…

Судьба даёт мне шанс бежать, а не щёлкать колёсиками, но руки тянутся к сейфу, и я с громоподобными щелчками поворачиваю большое колёсико на семь поворотов, а маленькое — на четыре.

Свет включился через несколько мгновений после того, как я нашла письма. Я должна успеть.

Сейф распахивается, и я без разбора хватаю стопку папок, нужная всё равно среди них. Я бросаюсь к выходу, врезаюсь в дверцу плечом невзирая на вспышку острой боли. С той стороны я встречаю сопротивление, затем слышу глухой удар, непонятное звяканье.

Выскочив, я вижу распростёртого на полу Рея. Поблёскивает отброшенный в сторону перламутровый шарик. Артефакт? Не в духе Рея выходить на грабителя с голыми руками. В первый раз я просто не заметила, когда была ослеплена ярким светом.

Свет вспыхивает и в этот раз, но я успеваю зажмуриться.

— Дара?!

Обувь у меня подходящая, я бью, попадаю вроде бы по рёбрам.

Мне удаётся перепрыгнуть, и хотя Рей тянется схватить меня за щиколотку, я не только удерживаюсь на ногах, но и удерживаю все свои папки.

— Я тебя убью, стой!

Рей слишком быстро вскакивает, но я успеваю добраться до лестницы. Я почти скатываюсь вниз, рискуя покатиться. Эх, знала бы, натянула бы понизу верёвку, но… При том, что эмоции бурлят, в душе сосущая пустота. Я думаю, это дар. Вернуться обратно ещё раз я сегодня уже не смогу.

Отпирать парадные двери слишком долго.

Я бегу к чёрному ходу. Я успеваю подумать о том, что, выбравшись через окно, подставлю добрую бабушку Моно. К тому же через окно долго, Рей успеет схватить, а прелесть чёрного хода в том, что дверь запирается на несколько щеколд и засовов, ключи не нужны.

И я вырываюсь на свободу.

У меня хороший шанс спрятаться среди тесной застройки Заречья.

Был. Пока я не услышала страшное:

— Зора, фас!

Зычный приказ тонет в заливистом собачьем лае. Я вспоминаю, что, когда мы только поженились, у Рея была охотничья гончая, особая загонная порода. Комок жил и мышц размером с телёнка, вечно слюнявая оскаленная пасть, короткий хвост и злобный взгляд. Гончая признавала только Рея и без разбора бросалась на всех остальных. Рей держал собаку либо в вольере, либо на цепи и запрещал к ней приближаться.