Невеста решает бунтовать (СИ)

Лали уходит, и я поспешно вскакиваю, скрываю следы ночной вылазки. К её возвращению я уже сижу за столиком, одетая в лёгкое дневное платье, благо с застёжкой могу справиться самостоятельно.

— Иси! — следом за Лали появляется мама, бросается ко мне и кладёт ладонь на лоб. — У тебя нет жара? Ты так долго не вставала, что я начала беспокоиться и уже собиралась послать за врачом.

— Ма-ма… Я в порядке. Мне плохо спалось, я уснула почти под утро, только и всего.

— Плохо спалось?

— Вы переживаете из-за господина Лотта? — влезает Лали.

Мама бросает на неё недовольный взгляд, но сдерживает раздражение. Снова это невмешательство в семейные дела…

— Нет, Лали. Я волнуюсь из-за тебя.

— Госпожа? — Лали великолепно изображает недоумение, но я смотрю внимательно, и вижу скрытую под ним нервозность.

Нелегко быть шпионкой?

Я достаю пачку её отчётов, половину даю маме, несколько верхних листов разворачиваю текстом к Лали:

— Узнаёшь?

Лали вздрагивает, шумно втягивает воздух, её глаза широко распахиваются. Лали берёт себя в руки, но слишком поздно. Теперь, сколько бы она ни отрицала или ни врала, её реакция сказала всё за неё.

Вчитавшись, мама бледнеет. Я только на первый взгляд разделила пачку бумаг случайным образом. В отчёте, который у мамы первый, Лали подробно рассказывает, в каких именно выражениях она восхваляет господина Лотта, как пытается подбить меня на тайное свидание, во время которого меня можно скомпрометировать, как старается внести раскол между мной и родителями. И в каких выражениях отзывается о моём уме.

Насчёт ума я даже признаю её правоту.

Мама очень медленно откладывает отчёты и поворачивает голову к Лали.

Лали пятится.

— Госпожа, в-всё не т-так, — заикаясь, она пытается оправдаться. — Я писала из лучших побуждений! Я хотела, чтобы госпожа Исидара была счастлива!

С той же пугающей медлительностью мама поднимается. Я никогда не видела маму в таком состоянии, как сейчас. Да мама в ярости!

Лали, прикрыв голову руками с визгом бросается прочь.

Вокруг мамы собирается призрачное сияние молочно-белого лунного света. Это не магия в чистом виде, сам по себе свет безвреден. Больше того, жрицы не обладают собственной силой за редчашим исключением. То, что делает мама называется… Белым благословением. Мама заимствует силу Белой богини и насылает на… жертву.

Коснувшись человека, лунный свет откроет и многократно усилит то, что человек прячет в самых глубоких закоулках своей души. Чистая душа обретёт счастье, её чистота засияет как бриллиант в лучах солнца, а нечистая совесть обернётся ночными кошмарами, человек будет страдать, пока искренне не раскается в своих преступлениях и таким образом не очистится от тьмы.

Лали выскакивает в коридор.

Свет гаснет, словно растворяется. Словно исчезает бесследно. Лали, прижавшись спиной к стене, недоверчиво оборачивается.

— Я действительно хотела, как лучше, — всхлипывает она.

Свет ослепительно вспыхивает. Кажется, что сама кожа Лали превратилась в его источник. Лали кричит, хотя ей не может быть больно. Белый свет быстро впитывается.

— У тебя есть полчаса, чтобы забрать документы и вещи, — объявляет мама в великолепной царственной манере, но тотчас оборачивается ко мне и переспрашивает полным сомнений тоном, тем самым всё портя. — Мы ведь не будем подавать в суд и требовать расследования, Иси?

Я невольно вздрагиваю.

Мне хватило расследования из прошлой жизни.

— Нет, конечно. Пусть уходит.

Если господин посол позволит.

Сумеет Лали сбежать и выжить или нет — это от и до её судьба. Я не собираюсь вмешиваться.

— Я хотела как лучше, — твердит она, размазывая слёзы по лицу.

Я отворачиваюсь.

— Ма-ам… Ты ведь можешь проверить подлинность записок?

— Она призналась, — мама устало опускается в кресло.

Я знаю, что пропускать через себя силу богини очень тяжело, но:

— Мам, Лали не единственная предательница. Посмотри, что я вчера получила, — я протягиваю компромат на других слуг.

Мама, хмурясь, бегло просматривает.

— Иси, я поговорю с князем.

О?!

Не “спрошу, что делать”, а “поговорю”?! Белая богиня, слава тебе!

Мама уходит, только юбки плеснули кружевом. Я провожаю её взглядом и тоже поднимаюсь.

И кофе, и завтрак забыты. Пить то, что принесла Лали, я не собираюсь — не из опасений, просто брезгливо. Завтрак ждал полдня и ещё подождёт.

Пора наконец сделать то, что я давно хочу — спуститься к родовому артефакту.

Вчерашняя сосущая пустота исчезла без следа, я чувствую в себе силы вернуться на час или два, но при этом знаю, что ничего не получится — нет нужных эмоций. Однако я уверена, что в случае реальной угрозы, я справлюсь.

Я уверена, что в этот раз артефакт отреагирует.

Я спускаюсь по крутым ступеням винтовой лестницы. Артефакт хранится не в доме, а, фактически, под домом, гораздо ниже фундамента — в древней шахте из многотонных гранитных блоков. Столица Вадора выросла на руинах города, разрушенного нежитью то ли первой, то ли второй волны. Империя бросила полуостров после четвёртой.