Невеста рока. Книга первая

— Вы были знакомы с… Памфри, — все еще невнятно произнес он. Уже множество людей в Лондоне пытались напомнить ему о его дружбе с Джорджем Памфри и об их шахматных дуэлях. Он был немного знаком и с его вдовой, вышедшей замуж за этого несчастного болвана Эдварда Хамптона. Гарри с Генриеттой, встречаясь при дворе, обменивались неприязненными взглядами. И он сказал Елене:

— Да, вы совершенно правы.

Она, дрожа, отвернулась. Какой же он трус! Он признает свое знакомство с Джорджем Памфри, но не вспоминает ее, Фауну! Что ж, она поймает его на этом признании! С этого мгновения она должна быть совершенно спокойна, иначе можно потерять все шансы на победу. Внезапно ее настроение переменилось, и Гарри был ошеломлен силой очарования, направленного на него.

— Мне надо было бы дать выиграть моему гостю… ведь просто невежливо с моей стороны выиграть у вас, не так ли, сэр Гарри? — осведомилась она и мелодично рассмеялась. — Ладно, давайте-ка поднимем бокалы за нашу следующую игру… а сыграть в нее мы должны очень скоро.

И он словно растворился в ее приветливости. Он уже не чувствовал смущения и неловкости, когда сидел рядом с ней и наслаждался ее восхитительными улыбками. Ни разу в жизни он не встречал такой загадочной, интригующей женщины. Она словно бриллиант сверкала многочисленными гранями своей красоты и очарования. Он с удовольствием пил вино, которое она сама подливала ему. Сейчас рядом с ним сидела совершенно другая Елена. Его, знающего толк в светском флирте, все же несколько обескуражило, что маркиза де Шартелье, оказывается, не лишена чисто женского кокетства. Он решил было, что она выше этого.

Гарри немного опьянел от выпитого вина, но еще больше от чувственности и привлекательности сидящей рядом женщины, от которой исходил щекочущий нервы, волшебный аромат духов. Он отставил свой бокал, отер губы кружевным платком и смущенно рассмеялся.

— По-моему, — заметил он, — запах ваших духов еще больше дурманит голову, чем восхитительное вино маркиза.

— Я рада, что вам нравится этот запах, — проговорила она и закрыла глаза, вздрогнув от воспоминания о том, что он говорил ей когда-то, много лет назад: «Я устал от этого тяжелого искусственного запаха, моя милая Фауна. Аромат твоих волос и кожи намного прекраснее, и ни один мужчина в мире, кроме меня, еще не наслаждался им».

Итак, он снова начинает очаровываться мною, подумала она с горечью. Бедный глупец! Он дорого заплатит за все! Но всему свое время. И это произойдет не сегодня ночью. Сегодня же она оставит его сбитым с толку и еще не догадывающимся о том, что она намеревается сделать: простить или забыть.

— Вероятно, скоро вы вернетесь в столицу, чтобы порадовать сердца всех, кто проживает в Лондоне? — Таковы были его следующие слова.

— Сэр, ничто не препятствует вам посещать нас в Брайтлинси.

— Если бы я смел надеяться, что вам угодно мое посещение, мадам, то я, безусловно…

— Считайте, что приглашение сделано, — сказала она.

— И принято, — весело кивнул он, разыгрывая старую игру с легкостью и галантностью, добавив: — Разумеется, я слышал о Бастилии — весьма знаменитое место. Такое странное название дано в честь мрачной парижской тюрьмы? Удивительно, что господин маркиз оставил это название.

— Моего мужа, — сухо произнесла она, — забавляет подобный черный юмор.

— Давно ли вы замужем, мадам?

— Нет, — ответила она и рассмеялась.

Он лихорадочно искал объяснение загадочному поведению этой женщины. Необычная и своевольная натура! Неужели она и в самом деле влюблена в этого маленького иссохшего француза? Люсьен де Шартелье имел репутацию джентльмена чрезвычайно ученого, но крайне неприятного. Как получилось, что такое ослепительное, очаровательное создание делит ложе с этим человеком… если, конечно, тут не прямой расчет. Ведь маркиз сказочно богат. Может быть, в этом отношении маркиза де Шартелье ничем не отличается от остальных жаждущих богатства тщеславных дам из современного светского общества? И Гарри спросил:

— Вы француженка, мадам? Вы говорите по-английски с таким совершенством… и все же… — Он замолчал.

Теперь ее вновь охватил гнев. Он зашел слишком далеко, спрашивая о ее происхождении. И у нее чуть не сорвалось с кончика языка язвительное: «Предатель! Ты прекрасно знаешь, что я Фауна, бывшая невольница квартеронка…»

Но ей снова удалось взять себя в руки. Она нанесет ему сильный удар своей бархатной лапкой. Этот молодой красавец, сидящий рядом, возможно, слишком смущен и, весьма вероятно, боится признать ее, по-прежнему пытаясь воззвать к ее чувствам. Ее лицо прояснилось. Она опять стала нежной и женственной, чаруя его.

— А вам больше понравилось бы, если бы я ответила, что француженка… или все же вы предпочитаете видеть во мне англичанку?

— Я желаю лишь одного, чтобы вы оставались тем, кто есть — самим совершенством, — тихо произнес он.

Она вызывающе взглянула на него сквозь густые ресницы.