Невеста рока. Книга вторая

Сердце Флер учащенно забилось. Она повернулась к Певерилу и сверкающими от волнения глазами посмотрела на него.

— Давайте представим, что эти колокола звонят и в нашу честь, мой любимый, — проговорила она.

— Не надо даже представлять. Теперь и в нашу честь они зазвонят очень скоро, дорогая, — отозвался он.

— О Певерил, — воскликнула она, — какое счастье знать, что у меня есть отец, к которому я могу обратиться перед тем, как выйти за вас замуж! Ибо теперь мне не придется идти к алтарю одной. Он поведет меня к нему!

— Если его светлости будет угодно, — произнес Лук, обращаясь к сэру Гарри, — то мы можем отправиться прямо к нам, где Алиса накормит нас с дороги.

— Буду счастлив принять ваше приглашение, мой мальчик, — ответил Гарри, — а потом мы немного отдохнем перед тем, как я отправлюсь к мистеру Нонсилу.

Флер вздрогнула.

— Мне всегда не нравился этот человек. О, как я ненавижу его!

— Мне придется повиниться перед тобой, дитя мое, — удрученно проговорил Гарри. — Твоя матушка тоже не жаловала его. Похоже, что мое мнение о нем (и моего дяди) оказалось ошибочным.

Певерил ощутил дрожь, охватившую стройное тело Флер, сидящей рядом. Он крепко сжал ее руку и сказал:

— Забудьте обо всем печальном и неприятном, давайте лучше вспомним о нашей любви и помечтаем о том, как в скором времени мы будем созерцать друг друга постоянно. Навеки! Ведь мы станем неразлучны.

Она поцеловала его забинтованную руку.

— Увы, я никак не могу забыть об этих изувеченных ради меня волшебных пальцах, — ответила она. — Мне трудно переносить это.

— Но, дорогая, доктор Барнстабл заверил, что через несколько недель плечо и рука заживут, и я очень скоро снова смогу писать, — успокоил ее Марш.

Гарри Роддни открыл сонные зеленые глаза и улыбнулся молодому человеку, который скоро станет его зятем. Чем больше он наблюдал за Певерилом Маршем, тем больше юноша нравился ему. В парне нет ничего бравого и лихого, подумал он, но он обаятельный, к тому же идеалист. И обожает Флер. Ведь он помог ей убежать из замка, ставшего для нее местом постоянных мучений. Вдобавок ко всему Гарри был тронут, как и любой другой очень сильный мужчина, тем, что этот хрупкий молодой человек отважился на смертельный поединок с Сен-Шевиотом, зная, что у него нет ни малейшего шанса на победу.

— Когда рука заживет, вы обязательно будете рисовать, Певерил, — произнес Гарри со своей задорной улыбкой, которую так любила Елена. — Ну, останутся шрамы, да что с того, верно?

— Шрамы могут быть и вправду почетны, сэр, — сказал Певерил.

— Совершенно верно, — мягко проговорила Флер и снова поцеловала забинтованную руку возлюбленного.

Когда они вылезали из кареты, мимо них проходили двое веселых подвыпивших парней. Один остановился и хлопнул Певерила по спине.

— Долгих лет жизни королеве и принцу-консорту! — крикнул он.

Певерил слегка пошатнулся от боли, но улыбнулся в ответ и повторил:

— Долгих лет жизни королеве и принцу-консорту!

Казалось, все лондонские церкви разом зазвонили в колокола. Флер взяла за руки отца и возлюбленного. Сейчас она думала о том, как молодая королева Виктория во дворце готовится к великому событию, которое должно состояться завтра.

— О, моя милая молодая королева! — прошептала она. — О, ваше величество! Да благословит вас Господь и даст вам такое же великое счастье, как мне!

Она отвернулась, чтобы ее лица не видели те, кого она так нежно любила, и зарыдала, но не от горестей и печалей, а от несравненной радости, что живет на этом свете.

Часть III ЛЕД И ПЛАМЕНЬ

Глава 1

В этот холодный январский день 1870 года весь Лондон был окутан густым желтоватым туманом.

Все звуки оказались приглушенными. Впереди медленно продвигающихся карет и кебов бежали мальчишки с факелами, освещая дорогу. Кучеры с трудом удерживали почти неуправляемых лошадей.

Фигуры людей внезапно возникали из белесой туманной пелены, и пешеходы натыкались друг на друга, бормоча взаимные извинения. В четыре часа совершенно стемнело, и мало кто рисковал выходить из дома. Горожане старались не покидать родного очага, сидеть у камина. На улице было холодно, сыро и неуютно.

Неподалеку от Баттерси-Бридж по набережной Темзы медленно и неуверенно шла девочка лет двенадцати. Она потерялась. Час назад, когда еще было светло, она вышла из ветхого домика на Пимлико-Роад, чтобы купить катушку ниток для своей тетушки-портнихи.

Шарлотта так и не купила ниток. В кармане ее передничка под наспех накинутым плащом лежал пенс. Девочка быстро вышла из дома, предвкушая, что она зайдет по дороге в кондитерскую и купит каких-нибудь сладостей. Кондитерская мистера Инглби находилась в нескольких кварталах от ее дома, но Шарлотта, испуганная и потерявшая ориентировку в тумане, пропустила нужный поворот и теперь очутилась на набережной. В таких густых сумерках тусклые фонари были почти бесполезны. Несколько раз девочка пыталась выбраться на нужную улицу, но вновь попадала на мостовую, где ей приходилось, заслышав цокот копыт, тут же отскакивать назад, чтобы не попасть под неожиданно появившийся из тумана экипаж.