Невеста рока. Книга вторая

Дорогая никто сейчас не может быть счастливее меня! И это пишу я, которую в последний раз вы видели столь опечаленной и разочарованной. Несчастный случай, происшедший с Вивианом, совершенно изменил его. И теперь в моем доме воцарился мир (далее она рассказала Флер о подарках, цветах, бриллиантах, об обмене письмами).

Сегодня, в день Святого Валентина[30], на улице прелестно и солнечно. Снег тает. Моему ребенку уже четыре недели, и это самая лучшая девочка на свете! Ее волосики начинают виться. Глаза уже стали более темными, и, по-моему, маленькая Элеонора будет очень похожа на свою знаменитую бабушку, чье имя она носит. Я спросила Вивиана, можно ли, чтобы вы стали крестной матерью малышки, и, к моей радости, он сразу согласился. Все для моего счастья, сказал он.

О Флер, вы не поверите, как он изменился! Он приказал, чтобы в день крещения нашей малютки был изжарен целый бык, чтобы раздать по куску мяса всем слугам в Клуни. А еще он распорядился дать каждому из них по золотому: и тем, кто работает в замке, и тем, кто — снаружи. Это произойдет 1 марта. Впервые мне разрешили вместе с сиделкой и ребенком навестить Вивиана и посидеть возле его кровати. Между нами произошло трогательное примирение. Он выглядел очень больным и похудевшим, вообще весьма сдал от страданий. Перелом причиняет ему постоянную боль, он с трудом превозмогает ее. И все же еще никогда он не выглядел таким умиротворенным, спокойным, красивым и нежным. Он протянул мне обе руки и промолвил: «Подойди ко мне, сердце мое, моя дорогая Шарлотта, ибо я чувствую, как меня снова обуревает желание приласкать тебя». Он поцеловал меня, взял на руки нашу малышку и добавил: «Прости меня, дитя, за все прошлые грехи. Я стану самым замечательным отцом тебе, таким, каким был твой благородный дедушка».

Миссис Марш ответила нежным письмом, выражая свою радость по поводу того, что наконец-то дорогая Шарлотта обрела счастье. Как только снег окончательно растает и дороги станут проходимыми, они с Певерилом тут же приедут повидать свою крестную дочку.

Однако в разговоре с Певерилом Флер менее оптимистически отозвалась о длинном письме Шарлотты.

— Я не верю такой перемене. Это произошло слишком неожиданно и быстро. Я всегда помню, как близок характер лорда Чейса к характеру Сен-Шевиота. Леопард не может поменять свою шкуру. Боюсь, что Вивиан сейчас раскаивается во всем содеянном просто из страха перед адом. Возможно, в горячке он увидел призрак своей матери, и это потрясло его. Однако я не верю, что добродетель действительно надолго посетила его.

Художник задумчиво кивнул.

— Да, вы правы, когда дьявол болен, он может прикинуться и святым!

— О Певерил, я молю Господа, чтобы на нашу милую Шарлотту не обрушилась в будущем новая беда.

Певерил обнял жену и с улыбкой посмотрел в ее нежные фиалковые глаза, которые никогда не теряли для него привлекательности. Она по-прежнему была его идолом, как в юношеские годы, его Мадонной, которую он боготворил еще в Кадлингтоне много-много лет тому назад.

— Вы слишком впечатлительны, дорогая, — сказал он. — Не давайте страхам по поводу Шарлотты затуманить ваш дух, ибо эти страхи могут оказаться беспочвенными.