Невеста рока. Книга вторая

Флер пока еще не могла постичь всего значения услышанного. Она по-прежнему считала, что барон сошел с ума. Он начал метаться по комнате, словно дикое животное, ищущее, на кого бы обрушиться. Он обрывал изящные кружева на ее постели и скатерти, украшающей столик, сдирал атласные обои, швырял на пол вазочки и хрупкие женские безделушки, делавшие ее гнездышко столь очаровательным. Он сорвал с окон изысканные белоснежные занавеси, бросил их на пол и топтал своими огромными сапогами для верховой езды.

— Завтра все это отправится в камин! — кричал он в ярости.

Он топтал ее гребешки из слоновой кости и прочие предметы туалета. Затем стал открывать ее шкатулки с драгоценностями и рассовывать их по своим карманам.

— Этих фамильных драгоценностей, принадлежащих моему роду, вы никогда не наденете снова, — приговаривал он, брызгая слюною от злобы.

Потом сняв со стены картину Рафаэля, он несколько мгновений рассматривал ее, затем презрительно усмехнулся.

— Эту надо сохранить из-за ее ценности. Но она больше не будет висеть в этой проклятой комнате! Между вами и Мадонной нет ничего общего, к тому же, как мне сказали, вы больше не можете родить ребенка. Да и не дай Бог, а то произведете на свет еще одного черномазого ублюдка — отвратительное свидетельство истории вашей милейшей мамочки! Теперь я понимаю предсказание горбуньи. «Берегитесь черного Сен-Шевиота». О Боже, до чего убедительно она говорила тогда… и до чего потусторонне! Да, мы Черные Бароны, но черный цвет кожи вашего сына явился из самого ада и смертельно ранил мою душу!

Несчастная женщина безмолвно лежала там, куда он ее бросил; ее глаза взирали на него сквозь тонкую паутину прекрасных волос, лицо и тело покрылись испариной. Она конвульсивно вздрагивала и повторяла со стоном:

— Я не понимаю, я не понимаю!

Когда он перестал громить Комнату, та стала олицетворением ужасающего беспорядка и больше не была похожа на изысканную, красивую опочивальню, в которую Флер вошла как новобрачная. Он вытащил из комодов даже ее одежду и грудой набросал на пол. Больше она не будет наряжаться, как светская дама, добавил он. Ей мало что понадобится из одежды, ибо больше она никогда не переступит порога этой комнаты.

Тут наконец Флер осознала смысл угроз Сен-Шевиота. Ее совершенно не волновало то, что дорогие и красивые наряды бесформенной грудой валяются на полу, ибо она никогда не хотела носить их. Но внезапно до нее дошло ужасное значение слов относительно ее ребенка. Она села на кровати и вдруг, смело посмотрев ему прямо в глаза, проговорила:

— Вы сказали, что мой ребенок был черный. Вы назвали мою мать квартеронкой. Это может быть только бредом сумасшедшего.

Дензил подошел к ее кровати. Достав из кармана несколько листков бумаги, заполненных мелким почерком, он протянул их ей.

— Прочтите вот это. Сейчас, немедленно. Прочтите внимательно, — произнес он.

— Дензил, мне плохо… — начала она.

— Читайте же, я вам сказал, а потом уж говорите, что я сумасшедший! — проревел он.

Флер, чувствуя, что может лишиться сознания, дрожащей рукою взяла бумаги. Ее пальцы так сильно тряслись, что она едва удерживала документы. Она подвинулась ближе к лампе. Сен-Шевиот безмолвно наблюдал за ней жестоким взором.

И она стала читать…

Глава 19

Документ, который с ужасом прочитала Флер в эту полночь, наложил последнюю печать страданий на ее несчастную юную жизнь. Эти бумаги, присланные барону из конторы его поверенных, содержали все сведения о ее африканской наследственности. Документы прибыли к Сен-Шевиоту спустя день после коронации, когда снова были открыты заведения, не работавшие во время великого празднества. Его светлость затребовал от фирмы тщательно проследить всю историю Роддни, ранее проживавших в имении Пилларз в Эссексе, близ Эппин-Форест.

Долли де Вир, кузина сэра Гарри, поклялась, что ей ничего не было известно о прошлом Елены, и ни угрозы, ни подкуп не смогли заставить ее взять обратно свое клятвенное заверение. Дензил искал сведения повсюду. Было известно, что сэр Гарри Роддни женился на вдове французского аристократа маркиза Люсьена де Шартелье. И все. Но у юридической фирмы, нанятой бароном, имелись свои тайные агенты. Различными способами были найдены старые газеты и всевозможные дневники. К тому же сохранилось множество светских журналов, где было многое написано о сказочно богатом маркизе, чей проницательный ум и острый язык поразили в свое время Лондон подобно урагану.

Был отмечен и тот факт, что на первом приеме, данном маркизом и его супругой, присутствовали две великосветские дамы — леди Генриетта Хамптон и маркиза Растинторп. Немедленно были сделаны всевозможные запросы — сначала о Хамптонах. Расспросили дочь леди Хамптон (до брака мисс Памфри), которая была замужем за неким молодым джентльменом, также бывшим клиентом фирмы, занимающейся делом Сен-Шевиота.