Невеста с ноутбуком

Смотрит на меня со смесью счастья и недоверия, будто боится, что я пошутила. Риман протягивает руку, но замирает, так и не коснувшись меня. По его мнению, я вдруг стала хрустальной? Меня накрывает волной нежности, я наклоняюсь вперёд, провожу по его волосам, и Риман жмурится от удовольствия, как котёнок, и совсем не важно, что для других он матёрый хищник. Я ловлю Римана за руку и опускаю его ладонь на свой живот. Риман прислушивается к ощущениям, постепенно начинает дышать ровнее.

— Шелли…

Я не даю договорить, целую.

Риман срывается. Подхватывает меня на руки, кружит по комнате, держит крепко и в то же время бережно. И, наконец, позволяет мне встать:

— Шелли, я попрошу учителя больше не оставлять тебя ни на шаг, пока ты без меня.

Что?

После коронации Римана учитель мог вернуться на родину, но, таинственно улыбнувшись, учитель отрицательно качнул головой и продолжил цедить чай. Сколько он захочет оставаться с нами? Лично я надеюсь, что он выучит не только наших с Риманом детей, но и внуков, а пока что учитель мучает Лару. Она-таки взяла его измором и добилась согласия принять её в ученицы.

— Котик, ты ведь понимаешь, что это безумие? Материнство — естественное состояние для женщины.

— Шелли, мне так будет спокойнее.

И все мои возражения разбиваются.

От того, что учитель присмотрит, хуже уж точно не будет.

— Сам его убеждай.

— Легко! — усмехается Риман. — Заметь, я не прошу тебя бросить работу.

Я не сильна ни в политике, ни дипломатии, ни в военном деле. Я взяла на себя традиционно «женскую» сферу — медицину и образование. Сплавив воедино исторический опыт государств моего родного мира и опыт Великой Солнечной империи, мы втроём — императрица-мать, принц-консорт и я — выстраиваем двухвекторную социальную программу. С одной стороны, мы делаем образование и медицину доступными всему населению, с другой — ищем и продвигаем таланты. Даже ребёнок последнего нищего сможет подняться до невиданных высот, если у него есть ум и трудолюбие.

Ну и мой персональный проект — постепенное, исподволь, шаг за шагом, с малого, уравнение в правах женщин и мужчин.

— Риман, я обещаю быть внимательной и беречь нашего малыша, себя и… тебя.

Я не знаю, сколько я уютно молчу в его объятиях, а Риман гладит меня по спине, целует в макушку. Нам давно не нужны слова, мы научились понимать друг друга без них.

Час проходит, два? Вряд ли столько. Я поднимаю голову:

— Ты сказал, Безумный капитан возвращается?

— Да, завтра в полдень он войдёт в главный порт, и мы торжественно встретим победителя. Он открыл оба континента, и вместе с ним к нам прибудет посол с материка, который ты назвала Северным.

Нас прерывает дробный стук в стекло.

Я понимающе хмыкаю, а Риман распахивает окно:

— Налетался?

— Кря-карр!

Дамр окончательно вырос и превратился в покрытый золотым пухом шар, из которого торчит широкий ярко-жёлтый клюв.

— Кря! — повторяет теперь уже не птенец, а Птиц.

Как-то так получилось, что я перебирала имена, никак не могла выбрать, какое подходит больше, и к питомцу приросла временная кличка. Ни на что другое вредный Птиц отзываться больше не соглашался.

Я чешу подставленный подбородок, Птиц млеет и топорщит пух.

— Шелли, ты думаешь о том же, о чём и я? — спрашивает Риман, целуя меня в макушку.

— Да.

Выбрать имя ребёнку во сто крат сложнее, чем цыплёнку. Кажется, пора начинать перебирать варианты прямо сейчас.

Конец