Невеста Сфинкса

По прибытию в Эн-ск остановились в местной гостинице, убогой и запущенной, впрочем, как множество провинциальных гостиниц на Руси. Заняли два номера по соседству. Зоя все дни проводила в молитве и размышлениях, Когтищев же отправился за интересными снимками. Прогулка по Эн-ску настроила его на совершенно философский взгляд, до того скучен и тосклив оказался сей городишко на первый взгляд. Однако, погуляв по его кривым улицам, побродив вдоль берега древней реки, мимо крепостных и монастырских стен, разглядывая дома и палисадники местных купцов, он призадумался. Иногда то, что является нам во всем блеске, вовсе не является подлинной ценностью. А что-то простое, обыденное, то, что под ногами лежит, иногда в пыли, или кажется слишком скучным при отсутствии позолоты, оно-то при внимательном рассмотрении и оказывается по-настоящему прекрасным, бесценным. Только редко мы под ноги смотрим, а если и наклоняемся, то только тогда, когда опять же блеснет нечто.

Когтищев не убирал своего фотоаппарата, потому что простая и бесхитростная красота вдруг полилась к нему отовсюду. Свинцовая река, кривые березы на берегу, украшенные тяжелыми вороньими гнездами. Купол храма, упирающийся прямо в небо. Остатки древней, некогда мощной крепости, еще внушительной в своем величии как грозное предупреждение врагам.

Зоя между тем набиралась духу, чтобы пройти эти последние шаги до монастырских ворот. Но, к ее удивлению, с каждым днем ее решимость таяла, как первый, еще непостоянный снег. Она ходила в храм, долго молилась, и вот уже, казалось, решилась. Но что же, что ей мешает? Она даже покрутилась вокруг себя в маленьком тесном номере, как будто искала что-то позади себя. И вдруг поняла. Ей мешает спутник, который верно оставался рядом, пока она не приняла решения. Когтищев, его сильное гибкое тело, тонкие длинные пальцы, его всполохи страсти за стеклами очков, которые он подавляет усилием воли, когда говорит с ней. И тут, как назло, вспомнилось приключение с пегемо в Египте, когда он выдернул ее из воды и из пасти чудовища, а потом визит в мастерскую…

В дверь постучали, и она отворилась. Зоя даже не поняла, ответила ли она на стук, так испугали ее собственные ощущения и мысли. Лавр вошел и поставил на пол кофр.

– Простите, я побеспокоил вас, Зоя Федоровна…

Он не договорил. Ему не надо было говорить. Хороший охотник всегда знает, когда пришло его время. Лавр стремительно, в один прыжок перескочил всю комнату и стиснул Зою в объятиях.

Эпилог

Пароход величаво покидал Босфор, оставляя за собой константинопольский берег, тонкие минареты мечетей, суету судов и лодок, разноголосые крики порта. Пассажиры пребывали в возбуждении, свойственном людям, которые переполнены впечатлениями и страстно желают обсудить увиденное. Разумеется, если речь идет о пассажирах первого класса, которые именно путешествуют, а не терпят тяготы длинной дороги. Когда люди долго плывут на пароходе, то мало-помалу невольно становятся знакомыми, хотя бы самую малость, для поддержания беседы и светских приличий. Правда, обязательно найдется тот, кому совершенно безразлична остальная публика и нет никакого желания прерывать свое одиночество. Таковой пассажир всегда возбуждает любопытство своей мнимой таинственностью. На сей раз на борту находилась дама, светская, с достатком, что не вызывало сомнений при взгляде на ее гардероб и драгоценности, с изысканными аристократическими манерами и удивительной внешностью. Она не была молода, по всему угадывался возраст: чуть различимые морщинки у глаз и губ, овал лица уже не имел четкой определенности и опасно угадывался маленький второй подбородок. Иногда, когда ее голову не украшала модная шляпа, солнечный луч некстати выхватывал отдельные седые волосы в пышной прическе. Но что удивительно, все эти явные признаки времени ничуть не умаляли красоты дамы. Спокойно и с достоинством она совершала свое путешествие в полном одиночестве, вызывая неподдельный интерес других пассажиров, особенно господ. Некоторые были бы не прочь завести знакомство с одинокой и прекрасной незнакомкой. А вдруг она вдова, а вдруг она богата и свободна? Или она скучает и ей нужен любовник? Но что-то в ее движениях, свободных и грациозных, лишенных суетности, в ее взгляде, направленном скорее внутрь себя, говорило о том, что ее мир уже полон. Она вежливо, но твердо всякий раз давала это понять наиболее назойливым. Удивительно, но и окружающие красоты ее, казалось, тоже не очень волновали, словно она это уже видала. Она мало выходила из своей каюты, а если и выходила, то подолгу стояла у борта или медленно гуляла по палубе.

Мой проницательный читатель, ты, конечно, уже узнал Серафиму Львовну. Минуло полтора года после трагических событий в доме Соболевых. Серафима долго не решалась расстаться с трауром. И все же черное отправилось в сундук. Теперь чаще всего ее видели в чудном розовом платье, которое изумительно шло ей, невольно притягивало взоры к ее стройной фигуре, открытым рукам и шее, чуть тронутой солнцем.