Невеста Сфинкса

– Дамы всегда будут неприятно поражены в твоем присутствии, дорогая, – с улыбкой заметил супруг. – Кто же просто так вынесет женщину, которая уже не столь юна и имеет взрослого сына, а на ней и следа возраста нет, да еще возбуждает чувственность молодых лоботрясов, которые младше ее лет на десять!

– Ах, я не понимаю, почему вы все спускаете ему с рук! Ведь его поведение неприлично, оно компрометирует меня!

– Разумеется, неприлично, коли было бы взаправду. Но ведь это так, игра, бравада, чепуха! Это нашему Лавру как лишняя конфета, не доставшаяся в детстве. Вести себя бог знает как, но все же не переступая черты, – это еще один способ поквитаться за жизненные потери.

– Бог мой, я не пойму! Все его горести в прошлом!

– Это у нас в прошлом! А у него на всю жизнь останется перед глазами жуткая картина пожара и гибель родителей. – При этих словах оба супруга помрачнели. – К тому же, вероятно, ему невыносима мысль о том, что он должен быть нам вечно благодарен. Вот и прорывается это в таком дурацком виде. Оставь его, пусть перебесится. – Соболев обнял жену и чмокнул в висок, украшенный игривым завитком. – Вот влюбится по-настоящему, и дурь пройдет.

– Все это кажется мне надуманным. – Она пожала плечами. – Но вам видней. Однако я полагаю, что подобное поведение не лучший пример для нашего сына.

– Послушай, мне кажется, ты преувеличиваешь опасность. Впрочем, если тебе угодно, я поговорю с Лавром.

Соболев вздохнул. Жена в последнее время все чаще впадала в раздраженное состояние духа или, хуже того, принималась плакать по пустякам. Он даже отвел ее к доктору.

– Нервы, нервы, нервы! А это, я вам доложу, батенька, пренеприятная и совершенно загадочная вещь! – Доктор улыбнулся. – Я бы вам посоветовал еще одного ребеночка родить, вот тогда бы ваша драгоценная супруга перестала кукситься!

– Помилуйте, вы шутите! – замахал на него руками профессор. – Мне на следующий год шестьдесят! Я почтенный человек. А жене моей тридцать девять лет! Уж поздненько.

– Знаю, знаю. Только она, наверное, колдовство какое-нибудь знает. Ни морщин, никаких видимых причин старости. Вот только плохое настроение, что частенько случается у дам в ее возрасте. Быть по сему, ежели не желаете ребеночка, так поезжайте за границу, в путешествие. Разнообразие впечатлений – лучший лекарь от любой хандры.

– Да уж я ли не возил ее по Европам! – возмутился профессор.

– А вы, друг мой, куда-нибудь в более дальние края. Чем вы там занимаетесь, древностью? Вот и поезжайте туда, в древность эту!

Соболев изумился тому обстоятельству, что за все годы жизни с Серафимой ему и в голову не пришло повезти ее в Грецию или в Египет. Показать то, о чем он писал книги и читал лекции студентам. А собственно, почему бы и нет? Разумеется, очень дорого. Однако к домашнему путешествию можно добавить и научные цели. Тогда, стало быть, может последовать и вспомоществование университета, и научного сообщества. Эти мысли окрылили Соболева, и он начал раздумывать, как это преподнести жене и сыну. О том, что они поедут все вместе, у Викентия не возникало и тени сомнения.

Идея путешествия в Египет повергла и Серну, и Петю в бурный восторг, и с того времени в доме только и разговоров было, что о грядущей поездке. Одно только омрачало радость грядущего удовольствия. Лавр, как только узнал, то тотчас же заявил, что его душа художника не перенесет, если он не сможет приобщиться к таинственному миру древних и величественных пирамид. Несправедливо, если возьмут только Петра. Викентий пробурчал, что оплатил поездку племянника в Париж в прошлом году. Но тот не отставал, и каждый день появлялись новые аргументы, которые в конечном итоге сделали свое дело. Профессор уступил, обязав племянника сделаться штатным фотографом грядущей экспедиции.

Серафима злилась на Лавра, на его бесцеремонность и отсутствие деликатности. Как можно настаивать, если тебя не зовут? Но в этом был весь Лавр, и пора уж было к тому привыкнуть.

Решили ехать в марте, потому что выяснилось, что летом в Египте невыносимая жара, а весна – самое замечательное время для поездки. Серафиме, правда, было трудно представить, что если теперь лежит снег и сугробы выше головы, то в это же время где-то светит жаркое солнце, цветут цветы и несет свои воды могучий Нил.

Однако до марта еще предстоит отметить Рождество и, конечно, балы, на которых надо обязательно побывать. А значит, надо и платье заказать, да такое, чтобы все ахнули. Впрочем, и так ахать станут, явись Серафима хоть в домашнем салопе. Эта семья, эта молодая и прекрасная мать со взрослым сыном и племянником постоянно привлекали всеобщее внимание и возбуждали бесконечные пересуды. Уж сколько лет был женат профессор Соболев, а злые языки все не унимались, все искали пороки и изъяны у безупречной Серафимы Львовны, все пытались разглядеть на голове стареющего профессора хоть какие-нибудь признаки рогов.