Невеста Сфинкса

Мысль о Зое вызвала невольную улыбку. Какая она стала теперь? Наверное, уже совершенно взрослая. Ну, конечно, почти восемнадцать лет! Два года монастыря не прошли даром, изменился тон писем, изменилось настроение. Впрочем, и он изменился. Со смехом и стыдом вспоминал теперь Егор свой опыт строгого воспитателя. Нет, теперь он будет умней, он будет более гибким, добрым, уступчивым. Пусть делает что хочет, только бы они не расставались более. Конечно, в рамках разумного. Конечно, он будет подыскивать ей жениха. И когда устроит судьбу сестры, почтет свой долг выполненным. А в отношении себя Аристов был совершенно уверен, что оставаться ему холостяком. Все женщины, которых он встречал в Петербурге, оказывались либо глупыми, либо лицемерными, фальшивыми, недалекими, неискренними, алчными, гадкими и прочее, прочее, прочее. Словом, нет на свете той, ради которой он готов забыть себя. Когда он сражался в Южной Африке, то подумывал о том, чтобы взять в жену какую-нибудь местную девушку. Нет, никакой любовной истории у него не случилось, а просто потому, что там они хотя бы не испорчены цивилизацией. Подлинная искренность и чувства обеспечены. Но, увы, разгром буров положил конец этим планам.

Что ж, теперь главное – Зоя. Они не станут больше сердиться друг на друга, враждовать, дуться по пустякам. Они будут ценить каждый вместе прожитый день. Егор знал, что сестра думает так же. Верней, именно она первая выразила эти мысли на страницах своего письма, которое чудом догнало его по пути в Каир. Тогда-то он и решил, что необходимо забрать ее из монастыря и отправиться в большое путешествие. Слава богу, средства позволяли, надо было только связаться с посольством, с Гнединым, и добраться до банка, куда пришлют деньги.

Егор походил по небольшому гостиничному номеру, размял кости, поплескал воды из кувшина на лицо. Да, брат! Зоя может тебя не узнать. Он вытирал лицо и смотрел на себя в зеркало. Любоваться собой – последнее дело для мужчины. Поэтому Аристов только хмыкнул и отошел прочь, ему стало стыдно за свое невольное самолюбование. Но все же сам себе в зеркале он нравился. Высокий, крепкий, как дерево, мускулистый, загорелый. Его светлые волосы совершенно выгорели и стали цвета соломы, серые глаза светились из-под нависших бровей. Такой же упрямый, как у сестры, подбородок. Но только более крупный, массивный. Егор подозревал, что в глазах женщин он должен быть очень хорош, да только это совершенно его не волновало.

Наскоро покончив с утренним туалетом, он быстро покинул гостиницу и двинулся к маленькой кофейне. Старый грек варил божественный кофе – медленно, с чувством, в малюсенькой турке на раскаленном песке. Кофе получался густой, ароматный, бодрящий.

Гудки пароходов, крики носильщиков, стоны чаек, гомон встречающих и отправляющихся – все слилось в едином шуме порта. Аристов в белом костюме и соломенной шляпе, с изящной тростью в руке в большом волнении вглядывался в публику, которая валила с трапа парохода. Зои все не было. Быть может, он ее не узнал, проглядел? Егор все больше нервничал и постукивал тростью о мостовую. Пестрая шумная толпа катила мимо, он вглядывался в лица, и вдруг все разом затихло, замерло. Исчезли все звуки, как будто невидимыми сделались люди. Только одна фигура плыла навстречу. В абсолютной тишине и пустоте. Казалось, ожившая картина Рафаэля, неземная Мадонна движется ему навстречу. Егор застыл. Удивительная незнакомка, казалось, была соткана из света. Ее лучистые глаза божественно сияли. Нежный идеальный овал лица, точеные руки. Великолепная грациозная фигура. Нет, таких женщин не бывает! Это видение. Мираж!

Из забытья Аристова вывел звонкий родной голосок:

– Егорушка, да узнай же ты меня наконец!

Егор сделал над собой усилие и стряхнул прекрасное наваждение. Переведя взор, он увидел рядом с прекрасной незнакомкой свою бесценную сестру.

– Бог ты мой! Зоя! Красавица моя! – Он подхватил ее сильными руками и закружил над землей, как бывало в детстве. – Дай поглядеть на тебя! Да ты совсем, совсем у меня взрослая стала!

Он целовал ее и не выпускал из объятий.

– Ах, ну точно медведь! – Девушка с трудом освободилась из крепких рук брата. – Позволь же мне представить тебе моих добрых друзей, благодаря которым я тут!

Аристов крепко жал руки профессору, молодым людям, подоспевшим с трапа. И со странным, неведомым доселе трепетом он склонился над белой рукой в тонкой перчатке.

– Серафима Львовна! – пропела Зоя.

– Что ж, господа! Я в долгу перед вами! – Егор снял шляпу и поклонился. – Прошу вас нынче же вечером отобедать по случаю завершения вашего плавания. Мы с сестрой будем счастливы видеть вас у себя в гостях! Если бы не вы, Бог знает, когда мы бы увиделись! Я очень, очень вам признателен за хлопоты о Зое Федоровне!

– Помилуйте, сударь, какие хлопоты! – отвечал Соболев. – Общество вашей сестры было чрезвычайно приятным. Мы сожалеем, что наше путешествие завершилось.

– Но почему же завершилось! – расстроенно произнесла Зоя. – Разве мы и дальше не можем путешествовать вместе? Ведь, как я полагаю, мы все едем в Каир?