Невеста шотландского воина

Грейс пришпорила лошадь, и ее лицо озарила счастливая улыбка. Она увидела вокруг себя столько знакомых лиц, на которых светились точно такие же улыбки. Она девочкой попала в монастырь, воспитывалась здесь вместе с другими детьми, и теперь многие из прежних девочек, оставшиеся в монастыре, стали взрослыми, монахинями, посвятившими себя служению Господу.

Увидев настоятельницу, Грейс склонилась перед ней в почтительном поклоне. Это была добрая пожилая женщина, ее лицо с такими знакомыми морщинками подействовало на душу Грейс, как успокоительный бальзам. Да, она сделала правильный выбор, решив тоже стать монахиней. Вместе со всеми этими добрыми и достойными уважения женщинами она сумеет искупить свой грех, она попытается стать лучше, выше, чище, одним словом – христианкой, в полном понимании этого слова. Вероятно, здесь она не испытает того счастья, которое испытывает женщина, становясь женой и матерью, но все равно она будет счастлива.

«Каким бы ни было это другое счастье, большим или малым, мне и этого вполне хватит», – убеждала себя Грейс.

– Я и все мы думали, дитя мое, что ты приедешь на несколько дней раньше, – сказала настоятельница, ласково обнимая Грейс. – Как я рада, что все уже закончилось. Мы все молились, чтобы ваше путешествие завершилось благополучно, и теперь рады видеть, что наши молитвы были услышаны Господом.

– Я тоже счастлива снова оказаться здесь, – отвечала Грейс. – Здесь все по-прежнему, как и было.

– Да, у нас здесь мало что изменилось, – согласилась настоятельница. Она была одета так же скромно, как и другие монахини, но выделялась среди них исполненным духовного величия видом. Она держалась скромно, но исходившая от нее неведомая сила безмолвно говорила о ее нравственном превосходстве. Эван и его воины почтительно поклонились ей и, получив благословение, принялись разгружать повозки. Увидев такое количество добра, еды и разных мелочей, монахини пришли в тихое волнение, которое выдавало одно лишь перешептывание.

Теперь, когда цель была достигнута, спутники Эвана опять вскочили на коней, явно горя желанием побыстрее отправиться восвояси, в родной Тайри. Не торопился один лишь Эван. Он терпеливо ждал, но по его глазам ничего нельзя было прочесть.

Повинуясь многозначительному взгляду настоятельницы, Грейс подошла к Эвану, чтобы попрощаться. Сердце ее билось глухо и быстро, колени подгибались, пальцы рук подрагивали, хотя внешне она выглядела спокойной и уверенной, а может быть, ей это только казалось.

– Вот и пришло время, сэр Эван, нам расстаться. Благодарю вас за все, что вы сделали.

Ее голос звенел от напряжения. Расставаться всегда нелегко, тем более навсегда. Вдруг стало ясно, что Грейс переоценила свои силы, что она не готова отказаться от многого, что связывало ее с внешним миром. Взять хотя бы Эвана.

Особенно Эвана.

Нежно пожав ее руку, он серьезно и мрачно смотрел на нее.

– Уже вечер. Слишком поздно. Мы разобьем лагерь в лесу рядом с монастырем, а завтра утром, прежде чем тронуться в обратный путь домой, я вернусь, чтобы попрощаться с вами.

Завтра? У Грейс от волнения затряслась нижняя губа.

– Завтра не смогу. Утром я буду занята. Будет лучше, если мы простимся сейчас.

– Завтра утром, и не надо спорить.

От мысли, что ее расставание с Эваном задерживается, у Грейс прервалось дыхание, и она выдернула руку из его руки. Жест получился более чем красноречивым.

Лицо у Эвана сразу омрачилось, а глаза стали сердитыми. Он наклонился к ней и прошептал:

– Грейс, завтра мы с вами простимся. Вы передо мной пусть в небольшом, но все-таки в долгу.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел прочь. Вскочив на коня, Эван взмахом руки в сторону ворот показал своим воинам, что пора уезжать. Отряд тронулся с места; выехав за монастырские стены, всадники, поднимая клубы пыли, поскакали быстрее и скрылись в ближайшем лесу. С замирающим от волнения сердцем Грейс неподвижно стояла на том же самом месте, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Как только все стихло, она повернулась и решительно зашла внутрь знакомого здания монастыря, где жили монахини.

Ночью Грейс не спалось. Внутренняя тревога не давала ей покоя; как она ни старалась, ей никак не удавалось прогнать стоявший перед ее мысленным взором образ Эвана. Она утомилась от долгого путешествия, усталые ноги и руки приятно ныли. Казалось, едва ее голова коснется подушки, как она тут же уснет, но не тут-то было. Сон, желанный, покойный, освежающий, не хотел приходить. Она ворочалась с одного бока на другой, старалась дышать ровнее и размереннее, но испытанный прием не срабатывал.

Кто-то очень тихо постучал в дверь ее кельи. Грейс вскинула глаза и повернула голову. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла женская тень в монашеском одеянии.

– Леди Грейс? Проснитесь. Пожалуйста.

Грейс присела в постели, стараясь разглядеть лицо вошедшей монахини.

– Кто это?

– Это я, сестра Джоанна. Простите, что разбудила вас, но дело, похоже, очень важное. Вы должны пойти со мной.

– Что за дело?

– Я точно не знаю. Моя келья ближе всех к выходу, вот меня и попросили позвать вас.