Невеста скандального шпиона

Вода с ее волос стекала на лицо… или это были слезы? Она обычно не была большой плаксой, но в последние несколько дней пыталась ею стать. Вероятно, она должна хорошенько выплакаться.

Только ей не хотелось рыдать. Она хотела забраться на колени Натаниэлю и обхватить руками его теплое основательное тело так, что она смогла бы доказать той части себя, которая все еще боялась за него, что с ним все в порядке.

Натаниэль поблизости чистил лошадей, стоя так, чтобы он мог хорошо видеть ее и костер. Она улыбнулась, согревшись от его заботливости, хотя она не думала, что незнакомец представляет какую-либо опасность.

Внешность этого типа нисколько не выиграла от того, что он вымок. Когда его влажные волосы были отброшены с лица назад, то стало видно, как сильно он был изможден. Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза, и молча, не мигая, смотрел на нее.

Он мог бы быть устрашающим, предположила она, потому что он был крупным мужчиной, таким же высоким, как Натаниэль, и вероятно, такого же мощного телосложения, если бы он не был таким утомленным.

При виде него она не ощущала ни малейшего страха.

Мужчина передвинулся к тому краю костра, где Натаниэль поставил чайник. Не отрывая своих глаз от нее, он налил немного чая в маленькую дорожную кружку и понес ее Вилле.

— Я возьму это, — Натаниэль встал между ними. Мужчина несколько мгновений смотрел Натаниэлю в глаза, потом отступил, передав ему чай.

Натаниэль поднес ей кружку, встав на колени перед ней. Не говоря ни слова, он обернул ее дрожащие пальцы вокруг теплой кружки. Она с большим удовольствием выпила чай, морщась от горячей жидкости в ее горле.

Не отрывая от них взгляда, незнакомец бесшумно вернулся на свое место по другую сторону костра.

Вилла в этот момент могла почти что слышать Дика и Дэна.

А кем он является?

Он — прекрасный и преданный волкодав, решила она. Когда-то он был великолепным созданием. И хотя он не был в этом виноват, но его выбросили на улицу, чтобы он сам заботился о себе. Если взглянуть на этот мужчину, то даже сейчас он ожидает, что Вилла ударит его.

Он был очень интересным, и она могла бы весело провести время, приставая к нему с нежелательными вопросами, но чувство слабости наконец-то отступило, оставив только истощение и жгучее желание на протяжении многих часов смотреть на Натаниэля.

Наконец, лошади были готовы, и Вилла стала сухой настолько, насколько ей положено было быть. Даже влажное и морщинистое, ее муслиновое платье было лучшим из тех, что у нее остались. Она все еще была завернута в одеяло Бланта, так как вечер не становился теплее.

Натаниэль помог ей забраться на истощенную кобылу, затем повернулся к незнакомцу.

— Моя благодарность, сэр. Я рад видеть, что вы так быстро оправились, — сказал Натаниэль.

Мужчина наблюдал за ним, его бородатое лицо было невыразительным. Было в нем что-то…

Натаниэля беспокоили вовсе не шрамы, а что-то темное, что пряталось в горящих глазах незнакомца.

Однако, испытывая к нему жалость и уважая каждого, кто так много отдал ради своей страны, Натаниэль удержался от того, чтобы копнуть глубже. Нынче мир был полон раненых, безруких, безногих. Этот парень будет не первым ветераном, вышедшим с поля боя искореженным как снаружи, так и внутри.

Натаниэль решил, что мужчине, должно быть уже наскучило смотреть.

— Вы живете где-то поблизости, мистер…

— Дей. Джон Дей. — Мужчина больше ничего не сказал, просто внимательно смотрел на Натаниэля. Когда Натаниэль кивнул ему, предлагая продолжать, он казалось, немного расслабился. — Я еду в Лондон. Там есть человек, который мне должен.

Ничего удивительного. Почти каждый, едущий в Лондон с севера, поедет этой дорогой.

И этот парень рисковал собой, чтобы помочь Вилле. Его речь могла быть простонародной, но у него определенно были инстинкты джентльмена.

Натаниэль отбросил свои подозрения. Покрытые шрамами нищие в Уэйкфилде не относились к его миссии. А Фостер относился.

Сев на Бланта, Натаниэль натянул поводья мерина и направил его обратно на дорогу. Он поднял руку чтобы помахать ею, но мужчина просто смотрел, как они отъезжают.

Вилла попыталась произнести слова прощания, но в воздухе раздалось всего лишь хрипение.

Ее голос пропал. Как досадно! Как раз тогда, когда он был ей больше всего нужен, чтобы убедить Натаниэля Стоунвелла, лорда Рирдона, что ничто в мире, и, конечно же, не грязевая ванна, никогда не заставит ее покинуть его.

Уже почти спустились сумерки, когда она въехали в Мейфэр. Поднялся туман, скрывая все интересное из виду. Вместо этого, улицы просто шумели вокруг них, становясь расплывчатыми в дымке газового освещения и фонарей.

Наконец они постепенно начали проезжать по более тихим улицам, пока самым громким шумом не стал звук падающих с деревьев капель и время от времени — пронзительный визг кота.

Иногда Вилла могла слышать музыку и смех, раздающиеся из домов по обеим сторонам от них, домов, которые были всего лишь тенями, подчеркнутыми бесформенными кляксами света.