Невеста Стального принца 2

Сунуть украшение в шкатулку? Но у меня такое чувство, будто держу в руках ядовитую змею, и мне совсем не улыбается хранить её в своей спальне. Выбросить в окно? Но вдруг кто-нибудь найдёт. Не хватало ещё, чтобы эта магическая зараза попала в руки к какой-нибудь служанке или того хуже — другой невесте хальдага.

Не придумав ничего лучше, я, как была в одной ночной рубашке, выскользнула из спальни. На цыпочках, напряжённо оглядываясь, добежала до лестницы. Слетела по ступеням, отчаянно надеясь, что входная дверь не будет скрипеть слишком громко. Приоткрыла её и белёсой тенью выскользнула на крыльцо.

Громко стуча зубами, помчалась в глубь сада, умирая от холода и страха. Почему-то хотелось унести эту дрянь как можно дальше. Дальше от дома. Дальше… от де Горта.

Рухнув на колени возле старого дерева, раскинувшего высоко в небе свои кривые ветви, я стала рыть немеющими от холода пальцами снег, а потом землю. Дрожа как осиновый лист, а ещё ругая дурочку Филиппу за то, что спуталась с этим мутным типом.

Заказ он, видите ли, выполняет… И откуда только у Мэдока столько недоброжелателей?

Вырыв довольно глубокую ямку, бросила в неё злосчастное украшение, которое даже толком не рассмотрела, и стала быстро его хоронить под комьями земли. Придавила, разровняла, даже на всякий случай по ней потопталась. После чего присыпала всё это дело снегом, вернув основанию дерева его первозданный вид, и, уже не чувствуя собственного тела, понеслась обратно в дом.

Лишь один раз притормозила, услышав, как где-то поблизости хрустнула ветка. Но, наверное, это уже нервное — в следующее мгновение с разлапистого дерева вспорхнула ночная птица. Единственная, кроме меня, нарушившая тишину зимнего сада.

Дальше уже бежала, не останавливаясь, до самого дома. И, только оказавшись в своей спальне и забравшись под одеяло, сжалась в комок и позволила себе выдохнуть.

Не знаю, что мне за это будет от Жеребчика, но становиться причиной безумия Мэдока я не собираюсь.

Хватит и того, что сама могу в любой момент обезуметь.

ГЛАВА 7

Он ждал его появления. Нет, уверенности в том, что «святому» отцу хватит наглости пробраться к нему в дом, у Мэдока не было. Скорее, заговорщик подстерёг бы Филиппу где-нибудь в королевском дворце или попытался бы связаться с ней с помощью какого-нибудь хитрого артефакта. Но смутное предчувствие подсказывало, нашёптывало хальдагу, что, если оставить «дверь» приоткрытой — снять с дома охранные чары, любовник его наины рано или поздно себя проявит.

По крайней мере, Мэдок на его месте поступил бы именно так, не выдержав долгой разлуки с Филиппой.

Разозлившись на себя за эту мысль, хальдаг с силой сжал пальцы на подлокотниках кресла, борясь с желанием сорваться с места, чтобы броситься к ней тотчас же и растерзать ублюдка-мага.

Тот появился глубокой ночью. Проник в комнату наины под покровом тьмы. Знал, шертово отродье, куда идти. Почувствовал её? Невозможно! На Филиппе не было никаких других меток, кроме тех, что поставил ей Мэдок. Значит, выяснил заранее. Подкупил кого-нибудь из слуг? Вполне вероятно.

Герцог мысленно выругался и сделал себе пометку в памяти — проверить каждого.

Он не видел, что происходит за закрытыми дверями её комнаты, но слышал каждое слово заговорщиков. Раньше ему и в голову не пришло бы подслушивать с помощью заранее оставленного в спальне наины артефакта. Но раньше ни одна из его наин не участвовала в заговоре против своего жениха и господина, а значит, никаких угрызений совести по этому поводу его всемогущество точно не должен был испытывать.

Он не видел, но прекрасно понимал, что там происходит, а разошедшееся воображение этому только способствовало. Стоило представить, как шертов священник касается Филиппы, и кровь в жилах словно становилась огнём, а желание убить прямо сейчас, выпотрошить, как дикого кабана, затмевало здравый смысл.

Стонать под ним?

Скорее, эта тварь, Себалд, сам скоро начнёт стонать! От боли, которую прежде никогда не испытывал.

Но приходилось сдерживать свои эмоции и порывы. Убрать пешку он всегда успеет, а вот выяснить, кто и что против него замышляет нужно как можно скорее. От этого зависело его будущее и, возможно, его жизнь.

Хальдаг разжал пальцы, не заметив, во что его стараниями превратились подлокотники кресла. Откинувшись на его высокую спинку, прикрыл глаза, продолжая вслушиваться, пропускать через себя каждое обронённое заговорщиками слово. Впитывать в себя приглушённый шёпот наины, чувствовать, что его начинает тошнить от хриплого голоса незнакомца.

Оружие против де Горта…

Вот, значит, что они задумали. Собрались свести его с ума на арене, на глазах у сотни зрителей. От такого он уже точно никогда не отмоется, не говоря уже о том, чтобы стать королём.

Никому не нужен сумасшедший правитель. Как и хальдаг — обезумевший убийца своих же. При таком раскладе его будет ждать один-единственный исход — позор и казнь. Его — наследника древнего могущественного рода. Мэдок не мог допустить, чтобы из-за происков врагов де Горты перестали существовать.