Невеста Стального принца 2

И с этим он уже, кажется, почти смирился. Но с чем Мэдок никак не мог смириться, так это с тем, что несмотря на все его ухищрения, на Шаресе оставался как минимум один человек, который знал её тайну, который в любой момент мог её раскрыть, а потому следовало спешить. Пока ублюдок, призвавший её в этот мир, лишивший её будущего, окончательно её не погубил.

— Получить подсказку от прадеда? Что ж, можно и попытаться, — неуверенно пробормотал герцог, устраиваясь в седле. — Надеюсь, Вертальд, ты не настолько чокнутый, каким тебя все считают.

Хальдаг дёрнул за поводья, и грифон, оттолкнувшись от земли, взмыл в небо, быстрыми, резкими взмахами крыльев отдаляя своего хозяина от обители, в которой росла Филиппа.

Интересно, какая она, настоящая леди Адельвейн, и представится ли ему возможность когда-нибудь с ней свидеться?

Мэдок торопился ещё и потому, что понятия не имел, сколько времени осталось у Лизы. Когда из острой на язык, бойкой и жизнерадостной девушки она превратится в безумное чудовище. Магия, которой он готов был с ней делиться, могла бы замедлить процесс трансформации, вот только магии она у него больше не просила. И ведь мучается же, но продолжает из последних сил держаться, не понимая, что в любой момент может сорваться…

Слишком мало времени, слишком много впереди неизвестности.

Сегодня утром, прежде чем отправиться в шертову обитель, он сам предложил ей попробовать ещё раз. Не потому что снова желал её целовать (хоть мысли о пришлой в его объятиях, в его постели и в его власти слишком часто заволакивали разум хмельным туманом), а потому что за неё переживал. На его предложение Лиза отреагировала… необычно. Побледнела и едва от него не отпрыгнула, словно это он был нэймерром и требовал у неё силы.

— Не хочу, — нервно замотала головой. — Ты даже не представляешь, как мне было плохо после первой попытки!

— Но твой голод…

— Когда я вспоминаю, как мы с тобой тогда целовались, голод сразу отступает.

И что бы это могло значить? Он даже нахмурился невольно, пытаясь понять, действительно ли ей так противны его поцелуи.

— Я не то имела в виду, — поспешила уточнить девушка. — Мне нравится с тобой целоваться… Ну то есть! — густо покраснела. — Я… эм-м… ничего не имею против поцелуев между двумя взрослыми людьми, коими мы и являемся, но я против того, чтобы забирать у тебя магию.

Значит, всё-таки нравится целоваться. Главное сейчас не взять, как какой-нибудь глупый мальчишка, и не начать улыбаться.

Мысленно на себя прикрикнув и кое-как обуздав чувства, которые снова брали верх над здравым смыслом, Мэдок попытался её успокоить:

— Если переживаешь, что я ослабну, поверь, это не так. Лишившись нескольких капель магии, слабее я не стану.

Врал, конечно — несколькими каплями, если начнёт пить его силу, она точно не ограничится, — но Лизе об этом знать было необязательно.

— Я не из-за этого. — Иномирянка снова упрямо качнула головой, а потом тихо добавила: — Просто она… противная.

Магия противная? Немыслимо!

Прежде ему не доводилось общаться с пришлыми до трансформации, но памятуя слова наставников, Мэдок с уверенностью мог сказать: поведение его наины было как минимум странным. Магия для пришлых — своего рода наркотик, жизненно необходимый эликсир, от которого они не желают, да и не могут отказаться.

А эта девушка, наоборот, после одной неудачной попытки воспринимала её как нечто омерзительное.

— Ещё одна загадка. Возможно, прадед поможет разгадать и её.

Шеимское кладбище — вот куда он направлялся. Именно там покоились все короли Харраса и именно там находилась гробница его прадеда. Это было священное место, полное магии покинувших этот мир могущественных хальдагов. Место, слишком лакомое для иномирцев, а потому окружённое мощными защитными щитами.

Только старшие лорды и потомки покойных королей имели к нему доступ и именно на Шеимском кладбище Мэдок де Горт собирался получить ответы на не дававшие ему покоя вопросы.

Велев вейру дожидаться его за высокими каменными стенами, хальдаг приблизился к наглухо закрытым воротам. От прикосновения его пальцев створы начали медленно, со зловещим скрежетом разъезжаться.

Мрачно усмехнувшись, Стальной сказал, обращаясь не то к самому себе, не то к густившейся над кладбищем мертвенной тишине:

— После того, что я намерен сделать, никакое очистительное пламя мне уже не понадобится. Главное не перестараться и не присоединиться раньше времени к прадеду на том свете.

Оставив позади ворота Шеимского кладбища, колючий кустарник, стеблями-змеями расползшийся по стенам, и протяжный скрежет промерзших петель, Мэдок направился к королевскому склепу. Его встречали и провожали статуи на замшелых постаментах, их лики хранили печальное выражение. Старые деревья растянули по небу свои густые ветви, отчего в месте последнего приюта королей Харраса, их жён и асави было сумрачно и сыро, тусклые солнечные лучи едва просачивались сквозь кроны, туго сплетённые между собою.