Невеста Стального принца

— Все… хорошо, — обернулась к обеспокоенно взирающей на меня женщине. — А скажи, Ориса, здесь где-нибудь есть мой портрет?

Служанка расстроенно завздыхала:

— Да какие уж тут портреты? Ведь замок Адельвейнов, когда вашего батюшку бедового, лорда Натана, да упокой Созидательница Пречистая его душу, арестовали и приговорили к казни, едва не сожгли Стальные лорды. Вернее, жечь-то начали, с энтузиазмом. Восточное крыло сильнее всего пострадало, а с ним и портретная галерея Адельвейнов. Спасибо леди Ансае, вовремя вымолившей у покойной королевы (и ее душа пущай тоже покоится с миром) повеление передать земли и замок двоюродному брату вашего батюшки, барону Нейтону, а вам, малютке невинной, жизнь сохранить и имя. Жаль, матушку вашу нельзя было спасти… Вы же ничего этого не помните, верно?

— Верно, — подтвердила я, горя желанием добавить: «Не помню, потому что не знаю».

— Совсем тогда крохой были. Так что и портретов-то ваших за три годочка, что провели в отчем доме, совсем не написано. А хотя погодите… — просветлела лицом женщина. — В библиотеке остались старые эскизы. Точно-точно! Хотите, покажу? Ваш точно был среди них.

— Хочу, — кивнула я, решив, что следовать наставлениям глюкотети и бесцельно валяться в кровати точно не собираюсь. Лучше побуду со служанкой и осторожно ее порасспрашиваю, пока будет искать эскизы малышки Филиппы.

— Тогда пойдемте скорее, пока леди Ансая не осерчала на нас за непослушание. — Служанка понизила голос до заговорщицкого шепота и поманила меня за собой.

Мы быстро поднялись по лестнице, широкой и добротной, с некогда золочеными, а теперь потускневшими перилами. Молоденькой служанке, старательно их натиравшей, было не под силу вернуть им былой блеск. Вот почему родственнички Филиппы вне себя от счастья. Нет, не из-за перил конечно же, а потому что удалось выгодно продать двоюродную племянницу. Семейство барона явно нуждалось в деньгах.

Интересно, сколько он им заплатит? За пятую наину для себя любимого.

Надо поскорее выяснить, что означает это слово и в какую субстанцию я все-таки вляпалась. То, что в дурно пахнущую, сомнений не вызывало. Оставалось выяснить, насколько глубоко я в ней увязла.

С каждой секундой я только укреплялась в подозрении, что все происходит на самом деле. Во сне или в бреду все ощущается совсем иначе. Я же была в себе и в невероятной, но вполне реальной реальности. Чувствовала как никогда остро аппетитный запах свежеиспеченной сдобы, доносившийся с первого этажа. Слышала, как у меня под ногами скрипят половицы. Видела, как тусклые лучи холодного зимнего солнца, проникая в витражные окна, рисуют на ковровых дорожках размытые узоры.

А ведь в Питере сейчас весна. Холода наконец отступили, и я уже потихоньку начала мечтать о белых ночах. И о разводе. О возвращении себе свободы. И вот, опомниться не успела, не успела даже пикнуть, как оказалась собственностью незнакомого мужика.

М-да…

Зал, в котором располагалась библиотека, был еще более просторным, чем тот, в котором без меня меня женили, вернее, определили в загадочные наины. Стеллажи подпирали все те же лепные своды, а обрамлением библиотеке служили два мраморных камина с приставленными к ним креслами.

— Хорошо, что в ту страшную ночь огонь не коснулся этого крыла. Такое наследие… — бормотала Ориса. — Ваши предки в течение нескольких веков собирали эту коллекцию. Настоящая сокровищница! Где же я видела те эскизы…

Пока служанка осматривала книжные полки, что-то негромко бормоча, вздыхая и причитая, я приблизилась к окну, выходившему на укутанный в снег спящий сад. Ледяные ветви, припорошенные белой крошкой; заснеженные фонтаны и скамейки; стершиеся белесой пылью дорожки и тропки. Все очень красивое, ничего не скажешь. И незнакомое. Совершенно чужое.

Не успела как следует порефлексировать и полюбоваться меланхоличной панорамой, как почувствовала, что из глубин моего иномирского естества (я ведь в другом мире? Ну или все-таки сошла с ума?) поднимается горячая волна. Причиной этому, видимо, послужило появление на широкой подъездной дороге потенциального будущего стального мужа. На де Горте теперь красовался длинный плащ с богатой темно-рыжей меховой оторочкой, ниспадавшей на его широкие плечи и делавшей его фигуру еще массивнее и шире.

Хотя куда уж массивнее…

Вот незнакомец остановился, замер неподвижно, словно решил стать частью заледеневшего сада. Этакой величественной статуей, возведенной в честь себя великого, всемогущего и всенаглого. «Она действительно хороша», — снисходительно оценил он меня. И вел себя так, словно своим появлением в моей жизни оказал мне честь и сделал большое одолжение.

Сноб доисторический.

Особенно взбесило это его «посмотри на меня».

Несколько секунд он не двигался, и я вместе с ним. Стояла, наблюдала, присматривалась к этому… покупателю. Пока не вздрогнула, испытав острое желание попятиться. Темная точка, появившаяся в небе, которую я сначала даже не заметила, стремительно увеличивалась в размерах, приобретая очертания какого-то животного. Зверя.