Невеста Субботы

— Да разве он дурак, чтоб своих девок убивать? Поучить может, если начнут кобениться, а убивать их себе в убыток. Они ему нужны в наилучшем виде, ежели он хочет за них барыш получить. — Синеватые губы расползаются в ухмылке. — Я ж говорил, что Габриэль — он по части контрабанды. Только возит не что, а кого. Девок. На континент.

Карандаш Джулиана клюет бумагу, а потом выводит совсем не то, что сказал Луи. Только два слова. Два слова, которые я никогда не написала бы рядом.

— Передайте ему, что у меня не имеется более вопросов, — роняет мистер Эверетт и привстает, давая понять, что нам пора восвояси. Но я сижу не шелохнувшись.

— Ничего не понимаю. Какие девушки, зачем их куда-то везти?

— Случается, что замухрышка из глуши приедет в столицу на заработки, — неспешно объясняет Луи. — Поступит на фабрику спички катать, покуда зубы от фосфора не расшатаются, а коль повезет — в прислуги. Идет дурища по проспекту, глазами на витрины лупает и думает — ой как хорошо бы энту галантерею заиметь. Да кто ж ей даст-то? А тут подходит леди, ласковая такая и разодета в пух и прах. И сулит ей золотые горы, коли она, замухрышка, пойдет в сиделки к пожилому джентльмену. А дура глазками луп-луп да и соглашается. Привезут ее на богатую квартеру, попотчуют сластями, заодно и опоят, а поутру разбудят пощечиной — вставай, тварь гулящая! Никому ты в таком виде больше не нужна. Ни хозяевам, ни родной матери. Хошь — тут оставайся, а хошь — на улице юбку задирай.

— Я про другое спрашивала. Наверняка девушек заманивают в разврат и во Франции, в Пруссии. Разве на континенте своих проституток не хватает, чтобы они охотились за английскими?

— Чем дальше от дома, тем проще спрятать концы в воду. Коль совсем будет невмоготу, и пожаловаться некому — языка-то чужого девчонки не знают. И бежать некуда, быстро поймают и обратно воротят. А ты хоть представляешь, что в борделях делают с беглыми?

— Представляю, — медленно киваю я.

Однажды бабушка распорядилась выжечь на лбу пойманного беглеца ее инициалы, на случай если он опять позабудет, кому принадлежит.

— Но я не думала, что в заведениях держат насильно!

Белое рабство — вот что Джулиан записал в блокноте. Неужели мы с Дезире проделали такой путь, а попадали туда же, откуда бежали, — в страшную сказку, в зачарованное место, где люди торгуют людьми?

— Тут уж на какой бордель нарвешься. В иных все чинно-благородно, девки как сыр в масле катаются, но есть и другие. Особые. Для джентльменов, которым по вкусу такое, от чего не всегда можно выжить.

— И Габриэль поставляет девушек именно в такие дома?

— А куда ж еще? Хотя сначала он и сам не прочь полакомиться. А заодно отбить им охоту пищать да зыркать по сторонам. После обработки они делают все что велено, а о побеге и помыслить не смеют. Габриэль — он по этой части дока. С его девками никогда хлопот не бывает, — одобрительно заключает Луи. — Ну что, вызнала все, что хотела?

— И даже больше.

— А коль так, верни мой волос.

Он буравит меня взглядом, пока я разматываю волос, который бездумно накручивала на палец, и едва не подпрыгивает, стоит мне дернуть посильнее. Проскользнув между столом и скамьей, я подхожу к нему поближе. Луи принимает волос осторожно, как живое существо, и выдыхает с несказанным облегчением. А я оборачиваюсь к мистеру Эверетту.

Даже в притоне он свято блюдет манеры, поэтому сразу же вскочил на ноги, стоило мне встать. К груди прижимает мой свернутый плащ. Бросив взгляд на плотную ткань, я вздрагиваю при мысли о холоде, что подкарауливает меня за дверью, точно грабитель с удавкой. Протягиваю руки к камину, чтобы напитать их теплом. Брошка вспыхивает алым. Она до того похожа на тлеющий уголек, что я трогаю ее, проверяя, не раскалилась ли она и не прожжет ли ткань, введя меня в убыток.

И только тут замечаю, что Джулиан смотрит на меня во все глаза. Смотрит, вероятно, уже долго, потому что крупные черты его лица закаменели в гримасе удивления.

Затем он делает рывок вперед так неожиданно, что я вскрикиваю и едва не падаю навзничь на завалы угля. Удержать баланс мне удается потому лишь, что левой рукой Джулиан крепко хватает меня за локоть. А правая рука тянется к моей груди.

Воздух становится таким вязким, словно я пытаюсь вдохнуть патоку. Боже всемилостивый! Правду говорят — чем выше дерево, тем громче звук от падения.

Неужели злачные пары так ударили Джулиану в голову, что он напрочь забыл о приличиях? Или после той выходки он считает меня девкой, с которой можно не церемониться?

Одним пальцем Джулиан нажимает на брошь, точно так же, как я мгновением ранее. И отступает в сторону, разглядывая меня на расстоянии.

— Свет, — бормочет он, — так вот в чем дело! На вас падал свет. А я-то, олух несчастный, ломал голову!

Когда он обращается ко мне, его голос так дрожит от волнения, что невозможно разобрать, обрадован ли мой жених или, напротив, не владеет собой от испуга.

— Флора, мне нужно одолжить вашу брошь, — просит мистер Эверетт.

Глава 16