Невеста Темного Дракона

— Простите, — пробормотала я.

И в довершение всего случайно смахнула на пол щетку.

— Э-э-э… я сейчас!

Пошла на штурм крепости уже со вторым ведром, отчаянно пытаясь в голос не ржать. Просто морда у Ладона в этот момент была совсем не устрашающая и какая-то очень забавная. Удивительно, как быстро ко всему привыкает человек. И удивительно, как быстро такой человек, как я, находит повод посмеяться в такой незавидной ситуации.

— Ты учти, я могу и не поймать, если вздумаешь лететь вниз, — сообщил Ладон.

Подумала. Оценила. Перепугалась. Высота — этажа два, свалюсь и раньше времени завершу план Ладона.

— Я не хочу лететь вниз.

— Я тоже не жажду спать рядом с пятном на полу, — хмыкнул дракон. — Может, пошевелишься?

Кое-как установив ведро и опустившись на колени, я начала тереть грубую драконью кожу, чувствуя себя при этом очень странно. Он же был человеком! Я помнила встречу в лесу и возвращение в замок, очень хорошо помнила каждую деталь его необычной внешности. А тут — дракон, единственный в своем роде.

Я увидела один отломанный шип, а еще старые рубцы от ран и порезов. Были среди них и свежие, из которых еще сочилась кровь.

— Больно? — спросила я.

— Переживу.

Это вряд ли. Повинуясь какому-то совершенно не свойственному мне желанию причинить боль, вылила горячую воду на одну из свежих ран. Ладон зашипел и дернулся было, но я все же удержалась на спине. А потом приложила холодную руку с заживляющим заклинанием и смотрела, как затягивается кожа, оставляя лишь шрам, коих у него было в достаточном количестве.

— И что это было? — спросил Ладон, когда я вернулась с очередным ведром.

— Я не опущусь до твоего уровня. И не буду выращивать в себе ненависть, способную меня убить. Ты сделал мне больно. Испугал. Посмеялся. Я отомстила.

— Ну так и мстила бы себе дальше, кто мешал-то?

Драконы, оказывается, умеют весьма красноречиво усмехаться.

— Мешаю себе я. Не хочу причинять никому боль. Даже тебе.

— Глупая девка. Твоя наивность привела тебя ко мне. Твоя показная доброта и игра в благодеяние привела тебя к могиле.

— Еще не привела. — Я занялась лапами.

Его лапами, разумеется.

— Приведет.

— Зато меня не мучает злоба и ненависть ко всему вокруг. А тебя — мучает.

Дракон как-то неопределенно хмыкнул:

— С чего ты решила?

— Я не вижу больше причин, по которым разумное существо может пытаться развязать эту войну. Ненависть. Злоба. Зависть. Боль. Выбирай сам.

— Идеалистка. Все-то у тебя сводится к простым человеческим чувствам. Мои мотивы многокомпонентны.

— Главный мотив все равно один, — возразила я и перешла на хвост.

Он молчал, пока я заканчивала помывку. И только когда я уже сложила щетки в пустое ведро и озадаченно огляделась в поисках Тхэша, огорошил вопросом:

— Как тебя называла мать?

— Что? — Я моргнула.

Упоминание о маме, такое неожиданное, отозвалось в груди болью.

— Как она тебя называла? Эллочкой?

— Элькой. Или… или Эльчонком.

— Глупо. Очень глупо твои родители поступили, разрешив тебе работать.

Это он к чему сказал? Отпустил бы, раз такой сентиментальный! У Ладона, похоже, были свои проблемы и свои мысли, узнать которые мне никогда не будет суждено. И пускай. Ненавижу только эту неопределенность, эти вечные метания в ожидании своей участи, жалость к родителям, к себе, к Рысу, которого, по словам дракона, тоже ждала смерть.

Наг проводил меня обратно в покои. Слово свое он сдержал: на знакомом подносе стояла миска с молоком, рядом лежали два огурца и большая булочка с вареньем. И Ларан, и Рыс, кажется, были рады внезапному угощению. Птенец медленно пил свежайшее молочко, радостно причмокивая, Рыс довольно хрустел огурцами. Я наслаждалась свежеиспеченной сдобой, запивая горячим чаем, также приготовленным нагом.

— Спасибо! — изрекла я, подняв голову вверх.

А, точно, у Ладона же какое-то очень важное совещание. Из-за которого он даже отменил свое свидание, бедняга.

— Рысеныш, — настроение отчего-то было неплохим, — все будет хорошо!

Кот удивленно на меня посмотрел. Ларан на звук моего голоса что-то пролепетал на своем, драконьем, и бросился к кровати. Расстояние птенец чувствовал еще плохо, хоть и стремительно учился ориентироваться в пространстве вслепую. Ударился о бортик и обиженно засопел.

— Иди-ка сюда, — фыркнула я.

Я чесала ему спинку, животик, шейку и улыбалась, глядя, как малыш наслаждается лаской и теплом. Подоспел и Рыс, обиженный отсутствием внимания. Мы так и уснули поперек кровати, все вместе. Кажется, это становилось традицией.

Мама говорила, что нельзя спать в одной постели с животными. Но в данной ситуации Рыс и Ларан — единственные родные существа, которые были рядом. Без них спать я не могла.

«Ветер здесь завывал протяжно. И отовсюду, насколько мне было слышно, доносились неясные, но чем-то напоминающие крики, звуки. Неприятные, царапающие душу звуки. И все та же небольшая площадка, освещенная красноватым светом, на которой я стояла. Босая, в легком белом платье.

Я снова была одна. Одна среди завывающего ветра. Одна, а вокруг пугающая темнота. Совсем одна. И чувство одиночества никак не проходило, а скорее даже усиливалось.

Я снова была в Расщелине».