Невеста в алом

Он был почти уверен, что уже встречал ее раньше, но, порывшись в памяти, ничего не нашел. Должно быть, ошибся. Она никогда не растворится в толпе жеманных, бледных красоток. И никогда не будет женщиной, которую сможет забыть мужчина, когда-нибудь познакомившийся с ней.

Она подняла черные глаза и уставилась на него.

— Я не уйду, лорд Бессетт, — тихо сказала она. — Я не могу так легко сдаться. Я в большом долгу перед прабабушкой и Витторио. Я хочу знать, просмотрел ли Священник мои записи. Я хочу знать, по какой причине, кроме моего пола, Общество Сент-Джеймс отказывало мне. Вы можете мне дать ответ, сэр? Или мне расположиться на вашем пороге и оставаться там до тех пор, пока не выйдет Священник? Да, предупредите его, чтобы он не думал о садах за домом и о скрытом проходе в Сент-Джеймсский парк. Я пользовалась этим трюком, когда мне было десять.

Услышав эти слова, он громко рассмеялся, представив Анаис де Роуэн, которая взяла в осаду бедного старика Сазерленда… что же, это была вполне правдоподобная картина.

— Я рада, лорд Бессетт, что вы находите меня такой занимательной, — сказала она.

— Должен признать, из вас действительно получился бы отличный собрат. — Потом он посерьезнел. — Но женщину никогда не примут в Братство. Мне жаль. Я не знаю, почему ваша прабабушка решила, что такое возможно.

— Но я сделала все, что было…

Он сделал останавливающий жест.

— И я верю вам, — сказал он. — И в записях Витторио это отражено. Он был самым сильным из наших Адвокатов в Средиземноморье. Он всегда боролся за то, во что верил, и он не был дураком.

Джефф заметил, что на ее лице возникла тень тоски.

— Да, не был. — Она замолкла, отвернулась и внезапно шагнула к окну.

Джефф никогда не отличался отзывчивостью, но все же что-то кольнуло в его груди.

— Мисс де Роуэн, — сказал он, слегка касаясь ее плеча, — я не имел в виду, что…

Она уже решительно вытирала глаза тыльной стороной запястья.

— Все в порядке, — торопливо сказала она. — Просто… он был моим родственником. Моим наставником.

И я просто немного скучаю по нему, вот и все.

— Все в Братстве скучают по нему, — мягко сказал Джефф, убирая руку.

Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, — ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.

Вместе они были как свет и тень — ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.

Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.

А это было равносильно тому, что он хотел бы, чтобы она рассталась со своей честной репутацией.

Работать и путешествовать бок о бок с женщиной, такой живой, как она, и не узнать ее? Боже, и то и другое просто немыслимо.

Но выполнимо. Уж он постарается держать себя в руках.

Это необходимо сделать теперь, когда жизнь ребенка в опасности. Ребенок, который даже сейчас почти наверняка напуган и растерян. Хранитель Жизель Моро мертв. Девочка осталась без того, кто мог бы направлять ее — не говоря уж о том, чтобы защищать, — в самые трудные годы ее жизни, в годы, когда ей придется вступить в борьбу с этой страшной правдой о себе. Принять то, что она — другая, и то, что она проклята этим Даром, который в действительности был не даром, а именно проклятием.

Он знал, что будет с Жизель Моро, поскольку сам пережил это.

Ребенка необходимо привезти в Англию, и ей должен быть назначен новый Хранитель. Она должна быть в безопасности во время этого ужасного периода ее жизни, когда окажется очень уязвима. И если для этого было необходимо находиться рядом с Анаис де Роуэн, смотреть в эти глаза цвета горячего шоколада ежедневно за завтраком и не прикасаться к ней — тогда да. Это выполнимо. И вполне ему по силам.

Теперь она смотрела в окно, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. И Джефф ухватился за безобидную тему для разговора.

— Расскажите мне, каким был Витторио, — наконец попросил он.

— Старым, — сказала она с прерывистым смехом. — Настоящим тосканцем. Но я с двенадцати лет проводила с ним по несколько месяцев в году и полюбила его как дедушку. Хотя сначала… сначала я действительно не хотела ехать к нему. Но я убедилась, что он желал для меня самого лучшего.

Джефф мягко повернул ее лицом к себе.

— Хотел ли он… все это для вас? — спросил он, экспансивно раскидывая руки. — Решение было принято вашей прабабушкой, но что думал Витторио?

Она на мгновение прикрыла глаза, и он подумал, что, возможно, она просто промолчит.