Невеста вечности

– Но религия больше о вечной жизни рассуждает…

– Смерть, – повторила сестра Римма, – это единственное, что начинает нас волновать в определенный момент. Для Ильи Ильича тот момент наступил. Он страшился смерти. Он боялся умереть. Он спрашивал нас… Он хотел слышать слова поддержки и утешения. Мы порой разговаривали по душам – так ведь это называется, да? Вы это от меня хотели услышать? Мы с сестрами с ним разговаривали по душам. Пытались его успокоить.

– Как успокоить? Про рай рассказывали? – спросил Страшилин.

Сестра Римма глянула на него своими темными глазами.

– Придет такой час, когда и вы не захотите слышать ни про рай, ни про ад, – изрекла она. – Это час истины. И он ко всем к нам приходит. Некоторые стараются предугадать – когда. Обращаются к гадалкам, к экстрасенсам. Но другие пытаются, как бы это сказать – отсрочить… да, отсрочить неизбежное. Так вот и Илья Ильич тоже… Он порой спрашивал: может ли быть смерть милосердна? Может ли она повременить, чуть обождать?

Катя слушала сестру Римму с напряженным вниманием. Что-то есть во всем этом… во всех этих ее словах – таких туманных и вроде как отвлеченных.

– Так не отсрочил он ничего, – сказала она, – его убили.

– Не повезло старику, – ответила сестра Римма просто, – а можно мне, в свою очередь, вам задать вопрос?

Страшилин кивнул, он записывал показания в протокол.

– Вы что же, меня и сестер в его убийстве подозреваете?

– Мы расследуем дело, – ответил Страшилин. – Вы и сестры Пинна и Инна в числе тех, с кем потерпевший Уфимцев имел непосредственный контакт.

– Но ни я, ни сестры старика не убивали, – сказала сестра Римма. – Как нам убедить вас в этом?

– Мы расследуем дело, – повторил Страшилин. – Вот показания записываем свидетелей – видите, тут у меня надпись «Протокол допроса свидетеля». Вы проходите по делу как свидетель. Я еще спросить вас хотел.

– Я слушаю внимательно.

– Вы патронируете приют для детей, чьи родители находятся сейчас в местах заключения.

– Монастырь патронирует.

– Но вы, так сказать, куратор этого приюта от монастыря. Именно вы – сестра Римма.

– Да, это один из моих обетов послушания – заниматься организацией приюта для бедных детей.

– И спонсоров вы нашли, да?

– Приложила много усилий для поиска.

– Нет ли среди спонсоров прежних знакомых вашего отца?

– Есть, – ответила сестра Римма, – что толку скрывать от полиции? Вы все равно узнаете. Есть такие люди. Да, в прошлом судимые… Многие сейчас уже очень пожилые, и они богаты. Это самое главное. У них есть деньги и желание помогать. Дети ведь не виноваты, что их родители в тюрьме.

– Да, конечно, – кивнул Страшилин. – А вот часовня…

– Какая часовня?

– Та, что в Каблуково.

– А при чем тут часовня?

– Вы вроде как взяли на себя все бремя хлопот в районной администрации по поводу выделения участка и строительства.

– Монастырь хотел построить часовню, – кивнула сестра Римма, – в Каблуково уже готов план новой застройки и реорганизации. Там построят таунхаусы и коттеджи через несколько лет. Тогда цены на землю взлетят невообразимо. А сейчас там земля дешевая, ну и… Надо воспользоваться моментом и построить сейчас.

– Да, логично, и вы искали и нашли спонсоров?

– Я нашла, – ответила сестра Римма. – Там не такие уж крупные расходы на строительство.

– Место-то чудно называется: Смерть майора.

– Да, я тоже слышала. Люди порой называют места странным образом.

– А я часом подумал, не в честь ли покойной Надежды Крыловой вы там часовню воздвигли?

– Никогда не слышала ни о какой Надежде Крыловой. А кто она?

– Майор ОБХСС. Боролась с расхитителями тогдашней социалистической собственности.

– Да? Но это случилось, наверное, очень давно?

– Ужасно давно, – ответил Страшилин. – Вот, пожалуйста, прочтите протокол и распишитесь.

Глава 36 Белые цветы

– Не стала прикидываться овцой, в некоторых вещах призналась весьма цинично эта сестра Римма – Маргарита Полторак-Мурина, – подытожил Страшилин, когда они покинули комнату для паломников и шли по монастырскому двору к машине. – Посчитала, что лучше частично поведать нам правду.

– Частично? – переспросила Катя.

– А вам так не показалось разве? Тут – правда, тут – не совсем правда.

– Про отца, что ли, мафиози?

– Да нет, не про отца… Кстати, кликуха у него занятная. Для такого босса даже немножко смешная, оскорбительная – Везунчик. Но это не оскорбление, это у них в мафии констатация факта – ну, типа Япончик… Витя Мурин – везунчик. Интересно, в чем именно ему так повезло, что это даже на кличке уголовной отразилось?

– Я не поняла из ее ответов, где там не совсем правда, – призналась Катя. – В том, что она не убийца? И сестры послушницы тоже не убийцы?

– Возможно, – ответил Страшилин, – или тут еще что-то… Что-то кроется под всем этим.

– Под чем? – Катя недоумевала.