Невеста-заложница

— Ты — такой же член дружины, как все. — Руфус прищурился, и взгляд голубых глаз стал мрачнее тучи. — В осаде примут участие все бойцы Декатура, способные держать оружие. Осада будет долгой и чрезвычайно утомительной, хотя я намерен заставить Като сдаться еще до конца лета… во что бы то ни стало. — Он так и впился взглядом в ее лицо. И вкрадчиво спросил: — Порция, уж не пасуешь ли ты перед такой задачей?

Она замялась всего на миг, однако понимала, что и эта пауза не ускользнула от его внимания. И как можно решительнее покачала головой:

— Нет.

Руфус смотрел на Порцию все так же пронзительно, словно стараясь прочесть ее мысли, и наконец спросил:

— Я полагаю, Грэнвилл успел хорошо подготовиться к осаде. Мое предположение верно?

— Да, — устало откликнулась она. — Като собрал хороший урожай и до отказа заполнил кладовые. Я сама видела эти приготовления, пока жила в замке.

— Но есть все же одна вещь, которую он не успел запасти в нужном количестве, — вроде бы безразлично заметил Руфус. — Одна вещь, без которой не выживет ни он, ни его люди. Ты знаешь, что это, Порция?

Девушка напряженно задумалась. Нет, в ее мыслях замок Грэнвилл всегда выглядел неприступной твердыней. Управляемой твердой рукой и железной волей. Там не была упущена ни единая мелочь. И она сдалась, покачав головой:

— Нет, не знаю.

Он улыбнулся — одними губами, без тени тепла или радости.

— Значит, скоро узнаешь. — И с коротким кивком Декатур направился прочь.

После его ухода Порция словно осталась в замкнутом, пустом пространстве. Тем сильнее бросалась в глаза царившая в деревне суета. Люди метались по улицам, громко возбужденно перекликаясь под грохот барабанов и пронзительное пение труб, звавших тех, кто находился за границами лагеря. Миновало время позиционной войны и мелких стычек. Армия Декатура готовилась впервые принять участие в настоящей, масштабной военной кампании.

А что же станет с простыми, ни в чем не повинными людьми, живущими в замке? С Оливией и с Фиби? С детьми? Даже с Дианой? Чем они заслужили ужасы этой войны? Горе голода и разрушений? Отчаяние при виде врага, подступившего к самым воротам? Страх во время атак и грохота пушек? Смертоносное пламя, перелетающее через крепостные стены? Безнадежность и унижения, вечные спутники осады?

Нет, Порция не чувствовала ни малейшего возбуждения — только горечь и растерянность. Чтобы оставаться верной Руфусу, она будет вынуждена принять участие в осаде. Но все в ней восставало против этого. Интересно, на что намекал Декатур, с помощью чего надеялся сломить сопротивление осажденных?

Нехотя, со странной для нее медлительностью, Порция направилась к дому. Зато Джуно вела себя как ни в чем не бывало: носилась взад-вперед по тропинке, обнюхивала каждый куст и старалась не пропустить ни одной кроличьей норы, радостно размахивая мохнатым хвостом.

В доме было непривычно тихо и пусто. Даже огонь не потрескивал в очаге: в эти теплые весенние дни его разводили только чтобы согреть воду. Порция поднялась наверх, чтобы собрать свои вещи. Их оказалось совсем немного: небольшая кучка на широкой кровати выглядела попросту жалко. Смена белья, носки, теплый плащ да две холщовые рубахи. Порция машинально стала складывать старые тряпки, которыми пользовалась обычно во время месячных недомоганий. И внезапно застыла. Потрясенный взгляд был прикован к кучке вещей на кровати.

Так и есть, обычный срок недомоганий давно миновал. Вот только как давно? Порция лихорадочно пыталась собраться с мыслями и вспомнить поточнее. Прежде ей и в голову не приходило обращать на такие мелочи внимание. Они начинались и кончались и всегда приносили одни хлопоты. О тонкостях строения собственного тела у Порции было весьма смутное представление. С детства у нее почти не было подруг, и никто не собирался занять место ее матери. Когда она впервые обнаружила у себя кровь, то вся в слезах примчачась к Джеку, полная уверенности, что в ее теле внезапно отворилась какая-то ужасная смертельная рана.

Он, конечно, был в стельку пьян, но ради такого случая постарался держать себя в руках и достаточно внятно объяснил, что это совершенно обычная вещь, что случается она со всеми женщинами на свете и что Порции остается только смириться. На следующий день отец отвел ее на свидание с содержательницей своего любимого борделя в Глазго. Мадам прочла растерянной девочке грубую, но толковую лекцию о некоторых жизненных премудростях, после чего Порция окончательно успокоилась и'почти не обращала внимания на мелкие неприятности.

Однако теперь это невнимание сыграло с ней плохую шутку. Порция трясущимися руками провела по своему телу. Вроде бы все оставалось прежним. Если она действительно беременна, то когда сможет почувствовать перемены? До сих пор, ей не приходилось жаловаться ни на какие недомогания. И если это все же случилось, наверняка она что-то должна была бы почувствовать!

Внизу с грохотом распахнулась входная дверь.

— Порция… Порция… Порция! — Возбужденный визг мальчишек моментально вывел ее из ступора.

— Что такое? — крикнула она с верхней ступеньки.