Невеста зверя (сборник)

Одилия подошла к комоду, открыла нижний ящик и нашла под старыми кофтами последнее из припрятанных золотых яиц гербового орла. Она могла бы разбить его сейчас, обратиться ночной птицей и улететь на свободу. Она задумалась об этом соблазнительном плане, глядя на собственное, едва заметное отражение в блестящей скорлупе, затем протерла ее полой халата.

Но желание увидеть лицо Эльстер было сильнее.

И Одилия, как во многие другие ночи, собрала и связала между собой простыни и старую одежду, чтобы по ним, как по веревке, спуститься вниз со стены отцовской башни.

Когда она спускалась при лунном свете, мимо ее головы пролетела какая-то крупная птица. Одилия застыла, оберегая яйцо за пазухой, только пыль из кирпичной кладки под ногами посыпалась под ногами. Летучая мышь? Отец называл их вредителями и охотился на них, оборачиваясь филином. Если он ее увидит… Нет, не заметил – а то бы сразу потребовал вернуться к себе. Может быть, это гербовый орел? Крепко вцепившись в веревку, она ждала конца света – ведь именно это, по словам папы, случится, если орел улетит из клетки. Но отчаянно бившееся сердце постепенно успокоилось, и Одилия сама устыдилась своих страхов. Фон Ротбарт-старший сейчас наверняка спит за столом, размазав щекой чернила на странице. Гербовый орел понуро сидит за крепкой решеткой. Наверное, он тоже мечтает о свободе.

Спрыгнув на землю, Одилия побежала ко рву. Лебеди спали на берегу, закинув длинные шеи за спину и спрятав головы под белоснежные крылья.

Она подняла в воздух яйцо гербового орла. Словами rara lingua она превратила свой ноготь в коготь, острый, как нож, проколола в яйце две дырочки и подула в первую, мысленно произнося заклинания и имя любимой. Ей было трудно удержать слова в голове – они, словно живые, рвались с ее языка на свободу. Может быть, и отец просто не может удержаться, чтобы не превращать людей в птиц… Впрочем, Одилия подозревала, что он от всего сердца любит это занятие.

Ей никогда не надоедало смотреть, как белок вырывается из скорлупы и летит над спящими лебедями, словно болотный огонек, а затем золотым дождем падает на одну лебедушку.

Эльстер сладко потянулась. Когда она подняла тонкие белые руки и длинные светлые волосы рассыпались по ее плечам, Одилии показалось, что это райский цветок расцвел у болота. Девушка сделала несколько шагов; Одилия взяла ее за руку и начала тихонько успокаивать, пока не прошел шок от превращения.

Они направились в лес. Эльстер смеялась от радости – она снова может бежать! Она нагибалась, чтобы поворошить опавшую листву, трогала стволы, затем дернула за ниточку, выбившуюся из шва платья Одилии, и улыбнулась.

Эльстер привезли в башню, чтобы она сшила Одилии платье для выхода ко двору. Одилия помнила их первую встречу, когда она стояла на стуле, а самая прекрасная девушка на свете то тянулась вверх, то опускалась на колени, снимая мерки. Одилия никогда не чувствовала себя так неловко – ей казалось, что она в любую секунду то ли упадет со стула, то ли, споткнувшись, взлетит в воздух, как перышко.

Папа велел Эльстер соорудить для Одилии бальное платье из прутиков и ниток, чтобы оно напоминало птичье гнездо. Но, когда девушки оказались наедине, Эльстер показала Одилии отрезы шелка и батиста и взяла ее за руку, чтобы она пощупала нежную ткань. Она заплела в волосы Одилии ленты цвета шоколада и, касаясь уха губами, нашептывала ей, какой она может быть хорошенькой.

Когда папа ворвался в комнату Одилии и обнаружил, что забытые прутья и листья валяются на полу, а Эльстер расправляет роскошное бальное платье, он потащил несчастную швею в подвал. Одилия побежала за ними, вся в слезах, но не смогла умилостивить отца – тухлое яйцо гербового орла пошло-таки в ход.

В лесу девушки остановились под деревом, чтобы перевести дух.

– У меня есть для тебя подарок, – сказала Одилия.

– Карета, которая увезет нас от твоего отца?

Одилия покачала головой. Она развязала шнуровку домашнего платья, раскрыла высокий ворот и сняла с шеи неудачную взятку принца – ожерелье. Золотые звенья тяжелой цепи заблестели, аметисты заиграли каплями замерзшего вина – казалось, луне ожерелье пришлось по вкусу не меньше, чем девушкам.

– Наверное, стоит целое состояние! – Эльстер дотронулась до ожерелья, которое Одилия застегнула на ее длинной белой шейке.

– Возможно. Утром я по нему узнаю тебя из всех лебедей.

Эльстер попятилась прочь от Одилии. Еще один шаг, и еще – и вот дерево оказалось между ними.

– Еще один день взаперти. И еще. А когда ты выйдешь замуж за принца, что будет со мной? Никто больше не придет меня навестить.

– Папа сказал, что отпустит всех вас на волю. К тому же я не хочу замуж за принца.

– Нет, я ведь вижу каждое утро из своего рва, что ты не можешь отказать своему отцу – не откажешь и в этом.

Одилия вздохнула. В последнее время она часто задумывалась, не нашел ли отец ее птенцом, выпавшим из гнезда, не превратил ли в девочку.

– Я этого принца никогда не видела, – сказала Одилия и полезла на дерево.