Невеста зверя (сборник)

Говорили, что у них ядовитые клювы, что они умеют подражать человечьему голосу, да и на более мудреные штучки способны. Библиотекарша послала в газету письмо с выдержкой из книги восемнадцатого века, в которой говорилось о том, как путешественник набрел в этих диких краях на старую мельницу и увидел, как она задрожала и исчезла, рассыпавшись на стаю граклов, «построивших ее подобие из мириадов своих тел, которым словно великий скульптор придал оттенок и форму потемневших от времени досок». Ее письмо разоблачил профессор колледжа, представив свидетельства того, что автор книги был известным курильщиком опия.

Отец Джейсона Кумбса – его сын, афроамериканский гигант, почти такой же внушительный, как таунтонские нападающие, был в нашей команде сильнейшим теклом – проповедовал в негритянской церкви рядом с кафе «Неллис», на западе города, и каждый год произносил проповедь, поминая «дьявольскую птицу» с драматическими восклицаниями, притопами и прихлопами. Завывая и рыча, он напоминал, что зло всегда на страже, всегда готово нанести удар, спланировать вниз, как птицы-мстители, и наказать невинных за грехопадение слабым духом, намекая на то, что зло – побочный продукт моральной распущенности общества, причем этому излюбленному евангелистами приему преподобный Кумбс, сам того не ведая, придавал марксистскую окраску, на середине проповеди заменяя слова «братья и сестры» словом «товарищи». С обвинением Салли Карлайл в убийстве дочери на его улице настал праздник. После тренировки Джейсон развлекал нас, изображая своего папашу («У Сатаны стая, ха! У Иисуса ангелы! Восхвалим Иисуса!»). В ответ на это представление тренер Татл, тридцатипятилетний фанатик христианства и фитнеса, прочел нам выговор за издевательство над богобоязненным человеком. Он отправил нас пробежать несколько лишних кругов по стадиону, и вообще пахали мы в тот день на износ.

– Вот что я вам скажу, парни: выкиньте из головы все, кроме футбола, – наставлял он нас. – У нашей команды большой потенциал, и я вас буду до седьмого пота гонять, но чтоб отыграли, как надо.

Я был не так глуп, чтобы поверить в наши потенциально великие достижения, но для нашей команды и впрямь настал звездный час. Впервые за четыре года нам светила победа в сезоне. Мы с рекордным счетом 6:2 победили в матче в Кресент Крике, а это значило, что матч с Таунтоном будет решающим – если выиграем и его, то поедем на региональные игры в Чарльстон.

Я как мог пытался сосредоточиться на футболе, но именно тогда мне впервые не повезло в любви. Моя девушка, Кэрол Энн Бехтол, бесила меня выяснениями насчет того, есть ли у наших отношений будущее, и, мягко говоря, держала меня на голодном пайке. Она хотела, чтобы я более серьезно относился к нашим отношениям. Я завидовал городским парням – в городе девушки без комплексов, с ними можно тусоваться, заниматься сексом, и никто тебя не захомутает, а в Эдинбурге у нас все было по старинке – если уж встречаешься, то с кем-нибудь одним, так что при ссоре все летело кувырком. Мама меня предупреждала, чтобы я не попадался в ее ловушку.

– Ты же понимаешь, для чего Кэрол Энн старается, – сказала она. – Она знает, что ты в следующем году поедешь в колледж, вот и хочет тоже уехать у тебя на хвосте.

– Не так уж это и плохо, – заметил я.

– Неплохо, если ты ее любишь. А ты любишь?

– Я не знаю.

Она вздохнула:

– Свой ум никому в голову не вложишь, так что я не стану тебя учить. Разбирайся сам. Но подумай хорошенько, каково Кэрол Энн придется вдали от Эдинбурга и кем она тебе будет – обузой или партнершей? Станет она тащить тебя обратно или радоваться, что оставила эту жалкую дыру?

Я знал ответы на ее вопросы, но молчал, потому что не хотел их слышать даже от самого себя. Мы сидели за столом в кухне. В окно упорно стучал дождь, горели фонари, тихо играло радио, и мне казалось, что серые тучи и неприютный город где-то далеко от нас.

– Она девушка неплохая, – сказала мама. – Она тебя любит, потому и манипулирует тобой. Но не только из-за того, что отчаялась: она искренне считает, что здесь тебе в итоге будет лучше. Может, она и права. Но тебе надо самому встать на крыло и решить, можешь ли ты вообще оторваться от земли, если потащишь с собой Кэрол Энн.

– С тобой ведь тоже такое произошло? – спросил я. – То есть с папой.

– Что-то в этом роде. У меня были сожаления, но я их пережила и научилась довольствоваться тем, что имею.

Она положила на стол вытянутые пальцы с длинными ногтями, глядя на них так пристально, словно они были подтверждением сожалений, любви и еще чего-то, не поддающегося определению, и я на минуту увидел, что за дикое и прекрасное создание приручил когда-то мой папа. Потом зазвучало радио, и неведомое существо снова превратилось в маму.

– О чем я иногда задумываюсь, Энди, – произнесла она, – так это о том, стоит ли так рано учиться довольствоваться тем, что имеешь.

* * *