Невесты сумрака

Путник попытался пошевелиться и тут же застонал от новой вспышки боли. Она пригвоздила его к земле, заставляя лежать на холодных и чуть влажных листьях. От них шел едва слышный запах гнили, которого он не замечал раньше.

Высоко среди верхушек деревьев расположился бледный месяц. Он улыбался лежавшему на земле человеку половинкой своего лица, рассматривая его, будто перед ним оказалось необычное существо. Черные кроны качались из стороны в сторону. Казалось, что лес дремлет и ему вовсе не до человеческих бед.

Путник приподнялся на локтях.

Если он не может идти, он доползет до дороги. Тут осталось не так и далеко, чтобы сдаться на милость природы. Сейчас она не радовала его, а лишь угнетала и отталкивала своим холодным безразличием.

Листья шуршали под ним и тонкая куртка вскоре стала мокрой. Плащ он откинул назад, чтобы тот не мешал ему ползти навстречу своему спасению. Он полз, стараясь не обращать внимания на тупую боль в ноге, сетуя на свою глупость и беспечность, пока перед ним не возникло что-то белое. Оно было воздушным и невесомым, но от него повеяло такой ненавистью и непреодолимым ужасом, что он закричал.

Мелкая дрожь сотрясла все его тело, отчего он так и выгнулся дугой. Он приподнялся на дрожащих руках, чтобы лучше рассмотреть то, чего ему видеть вовсе не хотелось.

Вокруг он различил дюжину белых теней, плавно покачивающихся над землей.

Прямо на его глазах тени обретали плоть и кровь, превращаясь в прекрасных девушек. Свет, струившийся сверху, проникал сквозь них, отчего они казались объяты аурой голубого и сиреневого цвета. На каждой было подвенечное платье, веночек из роз и легкая фата. Они смотрели на него, чуть склонив головы на тонких и длинных шеях, показывая на него прозрачными, как фарфор, пальчиками.

Он тоже протягивал к ним руки и молил о помощи, показывая на сломанную ногу. Девушки безмолвно взирали на него, словно не понимая, чего он хочет. На их лицах так и не мелькнула ни одна улыбка, ни отблеск сочувствия. И тогда он понял, что они наблюдают за ним со странным чувством жадного любопытства и отвращения.

На их лицах, прежде таких красивых, стали проявляться другие черты. Вместо чудесных глаз он увидел пустые глазницы, а вместо носа — черный провал. Больше не было точеных скул и розовых губ. Там он рассмотрел лишь черепа с оголенными зубами, которые скалились жестокой беспощадной ухмылкой. Фарфоровые пальчики и покатые плечи тоже исчезли, явив лишь торчащие кости.

Пот так и прошиб его.

Он припомнил одну страшную сказку, что поведала ему бабушка как-то перед сном. Девушки, что погибали от несчастной любви, никогда не обретали покоя. Будь то брошенная у алтаря невеста, или жестоко обманутая сладкими речами поклонника наивная девушка. Смерть отнимала у них разум, а ненависть к мужчинам наполняла их обреченные души, становясь единственной целью их призрачного существования.

— Умоляю! — простонал он, все еще надеясь разжалобить их. — Пощадите! Прошу!

Над ним склонилась белая фигура. Женское лицо снова обрело свои черты. Но большие и темные глаза будто смотрели сквозь него, без всякого выражения.

— Пощады! — прохрипел путник, пытаясь схватить пальцами край платья. Но все было тщетно. Пальцы проскальзывали сквозь голубую пелену клубящегося тумана.

Плотно сжатые губы девушки растянулись в улыбке.

Но это была не обычная живая и человеческая улыбка, от которой веет теплом. Эта девушка улыбалась так, что ему стало страшно, как никогда. И еще его пугала их молчаливость. Если бы они бросали ему какие-то обвинения и говорили, как он им мерзок, он бы еще мог понять. Но они сгрудились вокруг плотным кольцом и просто смотрели на него, как он корчится от боли и ужаса, не произнося ни слова.

Девушка подняла хрупкую ручку и показала на него пальчиком. И в этот миг он почувствовал, как поднимается против своей воли.

— Нет! Нет, прошу! — он закричал изо всех сил, хватаясь за ускользающую от него землю, но успел коснуться лишь опавших листьев.

Девушка все еще протягивала к нему руку, заставляя его выпрямиться и встать на ноги. Резкая боль вновь напомнила о себе. Он взвыл, беспомощно наблюдая за собственным телом, но ничего не мог поделать.

Девушки, стоявшие вокруг, чуть расступились, а затем их безжизненные рты изогнулись в какой-то дьявольской ухмылкой и, неожиданно, запели. Руки, что висели как тонкие плети, взметнулись, чтобы хлопать в ладоши.

О, что это было за пение!

Если бы он мог отвернуться или закрыть глаза, чтобы не видеть их жутких лиц, он бы сказал, что сами ангелы небесные спустились на землю, чтобы осчастливить его. Их чистые и прекрасные голоса заставляли его двигаться в такт музыке. Нога горела, словно была объята адским пламенем. От боли ему хотелось рыдать, но что-то заставляло его переступать с ноги на ногу, танцуя для удовольствия беспощадных призраков.

Они все ускоряли темп и пели все громче.