Невезение

Он протянул руку и принялся теребить ее сосок большим и указательным пальцами, подражая тому, как она втирала крем в ногти. Она мельком улыбнулась ему из-за прядей волос, продолжая возиться с ногтями. Еще бы темные очки в оправе сердечком, и чем не Лолита? – подумал он. Сейчас она и впрямь была похожа на маленькую девочку – впрочем, со всей экипировкой взрослой бабы. Не часто у нее бывало такое спокойное, нежное лицо. Стоило ей только заметить устремленный на нее взгляд, лицо мгновенно менялось. Сидни становилась похожей на похотливую деревенскую шлюху, готовую завалиться на солому с первым встречным. Может, именно потому он и был так привязан к ней? Потому что от нее в любую секунду можно было ожидать чего угодно.

Он усмехнулся и начал водить пальцем по темной неровной коже вокруг соска. Сиськи Сидни впечатляли своими размерами. Он даже сомневался, настоящие ли они. Многие богатые шлюхи вживляют под кожу мешки с силиконом. Он подергал сосок.

– Поаккуратнее. – Все с той же улыбочкой она чуть отпрянула, но не отвела его руки.

Он принялся поглаживать ее грудь, пытаясь нащупать рубцы от операции. Рука его делала свое дело, но мысли были далеко отсюда. Он думал о жучке, который обнаружила Сесилия. Чертовы полицейские. Должно быть, подкупили ювелира. Сегодня Вакарини собирался послать к нему одного из своих парней. Конечно, копы могли наведаться в его лавку и обделать дельце так, что ювелир ни о чем не догадался. Подонки. Слава Богу, что Сесилия недолго носила это распятие. Он подарил его в то самое утро. Если ублюдкам и удалось подслушать что-то, то только во время обеда. О чем же они говорили? Он теребил сосок Сидни, мучительно припоминая разговор за столом. Дерьмо! Ему никак не удавалось вспомнить каждое слово. Неужели придется отказаться от сделки с Нэшем?

Сидни на секунду подняла голову.

– Ты отвертишь его, Сэл.

– Что? – спросил он.

Потом до него дошло, что она имеет в виду сосок. Он отвел руку и принялся снова чесать яйца.

Сэл тяжело вздохнул и обвел глазами комнату. Все в комнате было фиолетового – пардон – лилового цвета. Как и все на этой яхте. Знаменитая лиловая яхта, построенная на заказ, двенадцать спальных кают, на палубе огромный зал для приемов – черт те сколько футов в длину, – множество кают для команды, винный погреб и еще Бог знает что. И все лиловое. Любимый цвет Сидни Нэш. Сэл поглядел на нее – ресницы опущены, не отрывает глаз от ногтей. Яхта – подарок Рассела Нэша. Мадонна, сколько же у него денег?

Нэш не какой-нибудь миллионер. Он миллиардер. Миллиард долларов... Тысяча миллионов баксов. Просто мороз по коже. Нэш пускает свои денежки в оборот, заставляет их работать. А этот скряга Мистретта на все про все оставил мне сраные тридцать миллионов. Как, по его мнению, я должен выкручиваться? Сукин сын. Я мог бы тоже ворочать миллионами. Но у старика размах мелкого лавочника. Скоро выйдет из тюряги, и все пойдет по-прежнему. Работа без лишнего риска. А какой барыш без настоящего риска? Надо было использовать шансы, которые плыли прямо в руки. Сделать, как сам считал нужным. Прокрутив крупное дело, когда старика только упрятали за решетку. Теперь купил бы цементные заводы. Многое можно было успеть сделать. Если бы да кабы... Хорошо хоть подвернулся Нэш со своим предложением. Правда, можно ли доверять этому ублюдку? Сумеет ли он в самом деле заработать на этом столько, сколько обещает?

Сэл потрогал босой ногой меховой коврик, снова позавидовав богатству Нэша. Странные люди эти богачи. Имеют кучу дорогих вещей, и при этом у них нет лишнего доллара в кармане. Никакой наличности. Там, на стройплощадке, Нэш заявил, что все деньги пущены в оборот. А не заявит ли он то же самое после боя? Я уговорю Уокёра, он сделает все, как надо, а Нэш возьмет и надует его. Что тогда? А если Уокер побежит в полицию? Чтобы пожаловаться на одного нехорошего парня, мафиози по имени Сэл Иммордино? Паскудство.

Он поднял глаза на Сидни.

– Твой муж вправду так богат, как говорит?

Сидни пожала плечами.

– Понятия не имею. Мне известно лишь то, что пишут газеты, – сказала она с хитроватой улыбкой.

Сэл нахмурился. Ему нужен четкий ответ, а не эта чушь.

– Как ты думаешь, сколько он стоит?

– Если верить «Нью-Йорк мэгэзин», полмиллиарда.

– А что ты думаешь?

Она снова дернула плечами.

– Во всяком случае, мне он ни в чем не отказывает.

Очень остроумно. Неужели эта стерва не в состоянии говорить серьезно?