Невезучие

Два часа спустя, когда пассажиры снова заняли свои места в самолете, Перена и Компану пригласили в полицейский участок. Там им выдали по квитанции на их багаж, а также нечто, отдаленно напоминающее разломанный пополам батончик «Сникерса», с которого шрапнельным залпом был частично содран «толстый-толстый слой шоколада». Сквозь рваные пробоины торчали «жареный арахис и мягкая карамель», а также пижама Перена, его носки, бритвенные принадлежности и шнур кипятильника.

Им принесли извинения в самой вежливой форме и сообщили:

— Нам позвонил какой-то идиот и заявил, что на борту самолета заложена бомба с часовым механизмом. Пришлось откладывать рейс и проверять весь багаж. В вашем чемодане, мсье, что-то тикало. Оказалось, что это механическая бритва, но мы были вынуждены распотрошить чемодан. Еще раз примите наши извинения, мсье!

Когда компаньоны покинули участок, на табло издевательски светилась надпись «Вылетел».

Судьбе было угодно, чтобы они добрались в Мексику на следующий день, когда в аэропорту Акапулько дежурила другая смена.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утро следующего дня выдалось ясным, погожим. Прослушав по радио сводку «Погода всех широт», Компана убедился, что над всей Атлантикой стоит устойчивый антициклон, обещающий безоблачную погоду до самого Акапулько. Он созвонился со знакомым таксистом и заехал за Переном, помог ему сложить все вещи в один чемодан, причем его механическую бритву затолкал к себе в сумку во избежание недоразумений. Перекладывая вещи, Компана особое внимание уделял предметам жужжащим и тикающим, как источникам повышенной опасности.

Соблюдая все мыслимые предосторожности, таксист доставил компаньонов в аэропорт за час до вылета. Здесь, используя свое удостоверение частного детектива, Компана провел Перена через служебный вход, оборудованный обычными, деревянными, дверями. Он сам зарегистрировал багаж и усадил Перена на сиденье. Словом, Компана сделал все, что было в его силах, чтоб исключить пагубное влияние руководителя экспедиции на развитие событий. Он уже убедился, что за Переном тянется шлейф несчастий, но не видел, какую из этого можно извлечь пользу.

Теперь, когда от него больше ничего не зависело, Компана почувствовал себя неуютно. Нет, он не испытывал страха перед полетом — иначе как бы он прослужил пять лет в войсках быстрого реагирования? Однако и ушел он из этих войск из-за того, что привык полагаться только на себя. В самолете он ощущал себя заложником мертвой техники и человеческих слабостей, на которые он никак не мог повлиять. Да еще эта бомба замедленного действия в кресле справа!

Вырулив на взлетную полосу, огромный лайнер замер, раскручивая турбины. Компана заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. «Эге, да парень не в своей тарелке! — подумал Франсуа, бросив короткий взгляд на своего компаньона. — Надо его приободрить. Как-никак, а я несу за него ответственность!»

— Вы любите летать? — обратился он к детективу.

— Не очень, — честно признался Компана.

А я люблю. Сел в кресло, пристегнул ремни, почитал газету — и уже на месте. Намного приятней, чем в поезде. И безопасней, чем на автомобиле. Со мной в самолете никогда ничего не случалось, ни разу.

«Одного раза вполне достаточно!» — подумал Компана и глубже вжался в спинку кресла.

— Правда, когда я последний раз летел на таком же «Дугласе», — продолжал Перен, — он так и не смог взлететь. Пришлось делать второй заход.

Компана судорожно сглотнул слюну. Самолет начал разбег.

— Поехали, — резюмировал Перен, глядя в иллюминатор.

Прошло секунд пятнадцать. Самолет бежал все резвее, слегка вздрагивая на стыках бетонных плит.

— А ничего катится! — констатировал Перен и, чтобы быть объективным до конца, добавил: — Пока.

— Черт побери, почему он не взлетает? — воскликнул Компана спустя еще десять секунд.

— Вы тоже это заметили? — спросил Франсуа невозмутимо, чтоб не подогревать панику.

Компана судорожно вцепился в ручки кресла. Суставы его пальцев побелели.

Тем временем лайнер набрал необходимую скорость, оторвался от земли и, задрав нос, устремился к небесам.

Как это ни обидно, нам больше нечего сказать об этом путешествии, кроме того, что оно строго по расписанию завершилось в аэропорту Акапулько, в тот же день и почти в тот же час, что и началось. По местному времени, естественно.

Очевидно, деструктивное влияние Франсуа Перена не смогло просочиться сквозь герметичную переборку, отделяющую пассажирский салон от пилотской кабины. Сам же Перен провел весь рейс, не оставляя своего кресла и успокаивая Компану рассказами о чрезвычайных ситуациях, из которых ему, конечно же, удавалось выбираться живым и невредимым. При этом он предпочитал кораблекрушения, железнодорожные катастрофы и автомобильные аварии, чтобы продемонстрировать своему партнеру преимущества воздушного транспорта перед любым другим.