Невезучка

А сам он сонный-пресонный, даже глаза всё время закрываются. И всё-таки интересуется тайной.

Я говорю:

— Шёл бы ты лучше спать. Вон у тебя даже глаза закрываются.

— Ничего не закрываются...

Я говорю:

— Я же вижу, что закрываются. Твой организм требует ещё больше, чем десять часов сна.

— Ничего он не требует.

Я говорю:

— Нет, требует. Твой организм, если ты хочешь знать, требует двенадцать часов сна, а ты спал всего шесть часов.

Мишка говорит:

— Скажи, какая тайна, тогда я пойду спать.

Я знаю его упрямство и понимаю, что, пока я не скажу, он действительно не пойдёт спать. И мне пришлось рассказать Мишке и про мамино пальто, и про Петруччио. и о пяти часах сна, и о том, что я сейчас найду подходящее занятие и буду работать до самого утра. И вдруг Мишка заявляет, что он тоже найдёт подходящее занятие и тоже будет работать до самого утра.

— Какое у тебя сейчас может быть занятие?..

— А у тебя какое? — спросил Мишка.

Я вижу, что дело кончится плохо, и говорю ему:

— Немедленно иди спать.

Мишка говорит:

— Не пойду.

— Ты же обещал, как только услышишь тайну, так сразу пойдёшь спать.

Мишка говорит:

— Человек может обещать, а потом передумать.

— Иди спать.

Мишка заявляет:

— Если ты всё время будешь говорить: «Иди спать — иди спать», я как закричу, все проснутся и прибегут сюда.

Когда я это услышал, я сразу перестал посылать Мишку спать. И мы стали вместе сидеть на кухне и вместе думать, что делать дальше.

Мишка предложил поджарить картошку. Даже ночью он готов есть свою жареную картошку.

Я взял спички, чтобы зажечь газ. Но Мишка стал требовать, чтоб я ему дал зажечь газ.

Я сказал, что маленьким детям нельзя давать зажигать газ. Тогда он сказал, что он тайно давно уже зажигает газ, когда на кухне никого нет. А если я об этом расскажу маме, или папе, или бабушке, то он им сразу расскажет про мою тайну и про то, как я не давал ему спать.

Я рассердился и сказал, как же ему не стыдно, разве я не даю ему спать ночью? Тогда он сказал, что он не будет этого говорить, если я не скажу про то, что он зажигает газ.

Пришлось всё-таки дать ему зажечь газ. Газ Мишка зажёг, но угол одеяла, которое было на него накинуто, попал в огонь и стал медленно гореть. Я перепугался, и Мишка тоже так перепугался, что даже не закричал. Я сразу сбросил одеяло на пол, и мы оба стали гасить огонь ногами, а потом я налил в кастрюлю воды и вылил воду на одеяло.

На кухне стало очень угарно и я открыл форточку. Мишка тут же заявил, что ему холодно. И тогда пришлось укрыть его обгорелым и мокрым одеялом.

После этого мы решили больше не зажигать газ, не жарить картошку и вообще решили, что ничего до утра не будем есть.

Но не прошло и пяти минут, как Мишка стал хныкать, что он хочет жареную картошку.

Я ему сказал, что никакого газа я зажигать не буду и ему не дам. Даже если он попросит сварить ему яички, и то не дам.

Мишка сказал, что он всю жизнь не будет просить яичек, потому что из них вылупливаются цыплята, а хочет он сейчас только жареную картошку.

Мне так надоело слушать про то, как вылупливаются цыплята, и про жареную картошку тоже надоело!.. Я разозлился и сказал, что из жареной картошки тоже иногда вылупливаются цыплята, и поэтому её есть надо с осторожностью...

Хотя Мишка был очень сонный, но он всё-таки не поверил. Он сказал, что я глупый, и стал опять требовать свою жареную картошку.

Я повторил в двадцатый раз, что газ зажигать не дам, а если он не может обойтись без картошки, пусть ест сырую, мешать не стану.

Мишка ответил, что сырую картошку я могу есть сам, и опять начал хныкать и просить, чтоб я ему дал хотя бы кусок чёрного хлеба.

Он хныкал так противно! Можно было подумать, что он уже много-много дней голодает. Я не выдержал, достал из шкафчика полбуханки хлеба и сунул её Мишке — пусть ест и не хнычет.

Он сказал, что без масла он есть хлеб не будет. Но масло у нас находится всегда в холодильнике, а холодильник стоит в коридоре, совсем близко от большой комнаты, где спят мама и папа.

Я постарался спокойно объяснить, что если я начну открывать и закрывать холодильник, то могут проснуться родители, и тогда нам влетит.

Мишка сказал, что влетит только мне, а ему не влетит, потому что он маленький. Как газ зажигать и палить одеяло, тут он не маленький, а как должно влететь, тут он, оказывается, маленький.

В общем, Мишка согласился есть хлеб без масла, но при одном условии, что я всю ночь до утра буду с ним играть в военно-морской бой.

Пришлось согласиться. Лист бумаги мы нашли на кухне и карандаш нашли на кухне. Нужен был ещё один карандаш.

Я вспомнил, что один цветной карандаш уже давно закатился под кровать. Мне всё время было лень его достать. Но тут я сказал Мишке, чтобы он подождал, а сам тихо, на цыпочках, вошёл в нашу комнату, полез под кровать. И хотя зашиб голову, но карандаш нашёл.

Когда я вернулся на кухню, Мишка... спал.

Он спал, положив голову на стол, около полбуханки хлеба.