Невидимая борьба

Приход современной эры засвидетельствовал постепенное ослабление религиозного влияния, пока оно не оказалось на грани исчезновения с лица земли. Соответственно, духовное зло сумело заполучить беспрецедентное господство и в международном масштабе утвердить свои принципы, цели и средства их достижения.

Вышеуказанное утверждение может быть проиллюстрировано большим количеством различных примеров, подтверждающих избыток ненависти в современной жизни. Ненависть слепа и потому несет угрозу физического уничтожения многим невинным людям, а также духовно уничтожает людей, активно ее приветствующих. Невероятное количество и высокая степень ненависти в современной жизни очевидны. Уже известно, что двадцатый век установил рекорд на все времена, став самым кровавым из примерно двадцати пяти столетий зарегистрированной истории.[16]

Глубоко обескураживающие и стремительные изменения также отмечаются по отношению к человеческой свободе. В начале двадцатого века лучшие люди мира считали саму собой разумеющейся безграничную ценность свободы личности, она в значительной степени уважалась и приветствовалась правительствами всех главных мировых наций. Помимо свободы вероисповедания, слова и печати, она включала в себя такие существенно важные свободы, как свобода выбора жилья, инициативы, работы, путешествий, эмиграции, и т. д. Удивительный прогресс науки и техники, интеллектуальных и материальных стандартов жизни, происходил прежде всего благодаря свободной деятельности свободных людей. В течение же последней прошедшей четверти нашего века эта свобода в ряде стран исчезла полностью, во многих других ее уровень сильно ограничен.

На современную жизнь влияет и другой фактор, менее очевидный, чем ненависть, насилие и нападки на свободу, но столь же трагично значимый. Когда пожилого мудрого Христианина спросили, что является главным правилом христианской жизни, он ответил, “Никогда не лги никому, а в особенности — себе.” Вопиюще противореча этому принципу, современная жизнь в последнее время построена на ужасном самообмане и на целенаправленной дезинформации менее просвещенной части человечества. На смену случайной неумелой лжи прошлого сегодня пришла целая наука о том, как дезинформировать непросвещенных.

В результате всего этого усложнилось общение и честный обмен мнениями между группами людей и целыми нациями. Слова, обещания и торжественные обязательства стали развращенными и бессмысленными, тем самым поднимая насилие, запугивание и применение силы в статус единственно убедительных аргументов в процессе общения между группами людей и нациями.

Комментируя существующую ситуацию в мире, профессор П. Сорокин написал следующие многозначительные строки:

“В мир моральных ценностей вошел безграничный релятивизм, своеволие которого вызвало конфликты и борьбу. Они в свою очередь породили ненависть; и ненависть привела к применению грубой силы и кровопролитию. В хаосе противоборствующих норм моральные ценности все более и более втаптываются в пыль; они стремительно потеряли свою объединяющую мощь и уступили место грубому, деспотическому произволу. Наблюдается тенденция вытеснения сострадательной Христианской любви ненавистью — ненавистью человека к человеку, класса к классу, нации к нации, государства к государству, расы к расе. В результате нормой стало воздействие при помощи силы. Bellum omnium contra omnes (война всех против всех) подняла свою уродливую голову. Именно с такими условиями мы сегодня столкнулись…”

Среди многих знаменитых пророчеств Достоевского есть и то, которое хорошо отражает вышеуказанную ситуацию. В романе “Преступление и Наказание” мы находим следующие представления главного героя Раскольникова:

“Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований… Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе… Начались пожары, начался голод. Все и все погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше.”[17]