Невидимая броня. Теория и практика психоэнергетической защиты

Ключевым всегда остается вопрос, нужно ли противнику смотреть прямо в глаза. Не случайно северо-китайские воины шифу относились к этому отрицательно: ведь по глазам и противник может разгадать твои планы. Однако, глядя прямо в глаза, можно сломить сопротивление противника морально, заставить его капитулировать еще до начала боя, одержать победу без борьбы".

Другие виды борьбы советовали не показывать глаз. В дзю-до полагалось, чтобы глаза были слегка прищурены, потому что при этом достигается более четкое изображение объекта, а кроме того ставится защита от противника, которому становится трудно разгадать ваши намерения. Мастер должен постоянно тренировать в себе "внутреннее зрение", позволяющее проникнуть в замысел соперника. Наиболее мощно способность к "внутреннему зрению" развивалась в традиции знаменитых ниндзя. А. Долин и Г. Попов так дали подробное описание этой подготовки:

"Острота чувств доводилась до предела, ибо от правильной и быстрой реакции зависела жизнь. Зрение должно было помогать ниндзя не только обнаруживать неприятеля, но и благополучно избегать западни. Поскольку разведывательные операции обычно проводились ночью, возникала насущная потребность ориентироваться в темноте. Для развития ночного видения ребенка периодически помешали на несколько дней и даже недель в пещеру, куда снаружи едва пробивался дневной свет, и заставляли уходить все дальше и дальше от источника света. Иногда применяли свечи и факелы. Постепенно интенсивность света сводилась к минимуму, и ребенок приобретал способность видеть в кромешном мраке. В результате регулярного повторения подобных тренировок эта способность закреплялась.

Зрительная память развивалась специальными упражнениями на внимательность. Например, на камне раскладывался набор до десяти предметов, прикрытый платком. На несколько секунд платок поднимался, юный ниндзя должен был без запинок перечислить все увиденные предметы. Постепенно число предметов увеличивалось до нескольких десятков, состав их варьировался, а время демонстрации уменьшалось. После нескольких лет такого обучения разведчик мог по памяти восстановить во всех деталях сложную тактическую карту и дословно воспроизводить дюжину страниц единожды прочитанного текста. Наметанный глаз ниндзя безошибочно определял и "фотографировал" рельеф местности, расположение коридоров замка, малейшие изменения в маскировке или в поведении часовых.

Слух доводился до такой степени изощренности, что ниндзя не только различал по голосу всех птиц и угадывал в птичьем хоре условный сигнал партнера, но и понимал "язык" насекомых и пресмыкающихся. Так, умолкший хор лягушек на болоте говорил о приближении врага. Громкое жужжание комаров под потолком комнаты свидетельствовало о засаде на чердаке. Приложив ухо к земле, можно было на огромном расстоянии услышать топот конницы. По звуку камня, брошенного со стены, можно было определить глубину рва и уровень воды с точностью до метра. По дыханию спящих за ширмой можно было точно высчитать их количество, пол и возраст, по звону оружия определить его вид, по свисту стрелы - дистанцию до лучника. И не только это.

Приспосабливаясь к действиям в темноте, ниндзя учились видеть по-кошачьи, но в тоже время стремились компенсировать отсутствие видимости за счет обострения слуха, обоняния и осязания. Кроме того, тренировка, рассчитанная на продолжительную слепоту, призвана была развить и великолепно развивала экстрасенсорные способности.

Многолетние упражнения сообщали слуху ниндзя собачью чуткость, его поведение в темноте было связано с целым комплексов слуховых, обонятельных и осязательных ощущений. Ниндзя мог вслепую судить о близости огня по степени теплоты, о соседстве человека - по звуку и запаху. Малейшие перемены воздушных потоков позволяли ему отличить сквозной проход от тупика и большую комнату от каморки. При длительном отключении зрения у человека быстро прогрессировала способность ориентироваться как в пространстве, так и во времени. Ниндзя, не имевший, естественно, часов, действуя в закрытом помещении, был лишен возможности высчитывать время по звездам. Тем не менее, основываясь на своих ощущениях, он определял время с точностью до нескольких минут. Наиболее талантливые ученики через несколько лет занятий действовали с повязкой на глазах почти так же свободно, как и без нее. Культивируя в себе способность к внушению, они устанавливали порой телепатический контакт с невидимым противником, сидящим в засаде, и наносили упреждающий удар точно в цель. В японских домах со множеством раздвижных перегородок из вощеной бумаги, где глаза далеко не всегда могли определить местонахождение врага, все прочие органы чувств приходили на помощь. Пресловутое "местное чувство", или "экстремальный разум" (гокуи), о котором так любили рассуждать теоретики самурайской школы бу-дзюцу, по сути дела являлось производным от имеющихся пяти, а точнее трех чувств - слуха, осязания и обоняния. С их помощью можно было избежать ловушки и, даже не оборачиваясь, отразить нападение с тыла".