Невидимая грань пирамид

Но это не главное! Нам открытым текстом было рекомендовано, завидев в кинотеатре китайца, без всяких там китайских церемоний выкидывать его вон, и даже, если потребуется, не стесняться рукоприкладством по самым чувствительным местам. Вот тебе и дружба народов! Меня, правда, после прочитанного еще в Москве на радио инструктаж Коли-Васи не слишком удивил. Удивил скорее инструктаж супруги посла на следующий вечер в посольстве, гостеприимно расположившей нас с приятелем в святая святых – перед входом в личные аппртаменты первых лиц. Так вот, приказ был простой – упившихся или прикидывающихся таковыми гостей вежливо спроваживать, а в случае неподчинения поступать так же, как накануне с китайцами, благо и лестница, ведущая в апартаменты, была с довольно крутыми ступенями. Такая вот дипломатия, зато потом, после отъезда гостей, дружеский ужин с водкой под огромного, присланного из Москвы осетра и икорки по потребности.

Китайский и впоследствии чехословацкий уроки социалистической солидарности и интернационализма, сами понимаете, запомнились крепко и надолго. Главное, стало яснее ясного, что весь этот социалистический лагерь (именно, что лагерь!) держится исключительно на наших штыках и колючей проволоке, слегка смазанной дешевой нефтью. Да и то миллиардный Китай при всем примитивизме Мао уже не допустит и тут нашего лидерства. Прямые боестолкновения весны 1969 года на советско-китайской границе все же удивили, но и подтвердили – национальное всегда возьмет верх. Особенно если имеешь дело с пятитысячелетним драконом. Осознать подобные истины для наших тогдашних руководителей было со всех точек зрения смерти подобно, да они и не были способны на требующиеся после такого осознания крутые повороты. В 1985 нашелся, правда, один такой с меткой на черепушке и ровно через пятилетку сверхдержавы не стало.

«Ньюсуик» подробно рассказал и еще об одном событии, определившем на годы вперед лицо послевоенной эпохи. Речь идет о молодежном бунте 1968 года. С удивлением пришлось читать в те дни из какого коктейля состояли взгляды тогдашних молодых европейцев – тут тебе и Ленин, и Мао, и Троцкий, и Бакунин, и Че Гевара, и Маркузе, и Сартр, вполне возможно, попивавший кофе в соседнем с Сорбонной кафе. Часть имен из этого странного набора гуру была знакома, писания ипных хранились в Союзе под семью замками, о некоторых же мы со своими университетскими дипломами и понятия не имели. Получалось, что маловато носить джинсы, чтобы считать себя истинным европейцем. Хорошо бы еще чему-нибудь поучиться, кроме политэкономии социализма.

Парижские события 1968 года привели, кроме всего прочего, еще и к падению Де Голля, как оказалось, последней исполинской фигуры (в прямом и переносном смысле) на европейском и даже мировом политическом небосклоне. Эпоха титанов закончилась на моих глазах и им на смену вышли уже не великие актеры, а марионетки из театра Карабаса-Барабаса.

На юбилейном приеме в посольстве я в первый и единственный раз видел вблизи Гамаль Абдель Насера. Коля-Вася, спасибо ему, позволил нам подойти поближе к въезду в резиденцию Посла. Может быть, хотел собрать силы, сопоставимые с охраной Гамаля и произвести впечатление – на территории посольства за безопасность Президента отвечала советская сторона и его охране с автоматами и пистолетами туда ходу не было. Надо сказать, что это был всего лишь второй визит Гамаля за время его президентства в иностранное посольство, до этого он был только у алжирцев после провозглашения независимости страны.

Кортеж Президента состоял, помнится, из трех американских лимузинов начала шестидесятых годов со специально расширенными подножками, на которых стояли, висели, лежали на крыльях дюжие охранники, не скрывавшие коротких автоматов. Плотным кольцом они окружили вышедшего из среднего автомобиля Президента и подвели его к воротам посольства. Здесь уже поджидали Посол с супругой. Мы вперемежку с дипломатами и Колями-Васями выстроились в две шеренги вдоль неширокой, покрытой бетонными плитами, дорожки. Раздались аплодисменты. Обменявшись приветствиями с посольской четой Гамаль, выделяясь своим двухметровым ростом и плечами борца двинулся между Послом и его супругой по направлению к входу в резиденцию. Сзади, как оказалось, неведомым образом пристроился фотограф со своим фотоаппаратом, оснащенным лампой-вспышкой, потом уже собирались идти туда же и мы с Колями-Васями.

Вот тут-то все и произошло. По неведомой мне причине фотограф уронил свой аппарат. Раздался громкий хлопок, похожий на пистолетный выстрел. Это лопнула, ударившись о бетонную плиту дорожки, та самая лампа-вспышка.