Невидимая невеста

Ах, Париж! Париж! Первый город мира, — после Рагза, разумеется, — потому что Рагз — это Рагз! И не нужно искать другого объяснения. Для Марка оно было достаточно, потому что Рагз — это Мира Родерих! Поэтому он возвращался к этому городу с таким же упорством, с каким мадемуазель Мира вспоминала о Париже и его достопримечательностях, несравненных памятниках, художественных ценностях, интеллектуальных богатствах, о его великолепных музейных коллекциях, великолепных, даже если их сравнивать с коллекциями Рима, Флоренции, Мюнхена, Дрездена, Гааги, Амстердама! В душе я мог только приветствовать утонченный вкус юной венгерки и все лучше и лучше понимал, с какой силой воздействовало ее неотразимое очарование на чувствительное и нежное сердце брата.

Во второй половине дня никто и не помышлял о том, чтобы выйти на улицу. Доктору пришлось вернуться к своим обычным занятиям. Но у госпожи Родерих и ее дочери не оказалось никаких особых дел, которые вынуждали бы их выйти из дома. В их сопровождении я должен был обойти весь особняк и полюбоваться собранными в нем прекрасными вещами — картинами и изящными безделушками, сервантами с серебряной посудой в столовой, старинными сундуками и ларями на галерее, а на втором этаже — небольшой библиотекой юной девушки, где на видном месте стояли многочисленные произведения классической и современной французской литературы.

Но не думайте, что сад был забыт ради особняка! Отнюдь нет. Мы прогуливались по его тенистым аллеям, отдыхали на удобных плетеных стульях под деревьями, срезали несколько цветов в вазах на лужайке, и один из них мадемуазель Мира собственноручно прикрепила к моей петлице.

— А башня? — воскликнула она. — Разве господин Видаль может подумать, что его первый визит закончится без осмотра нашей башни?..

— Нет, мадемуазель Мира, конечно нет! — ответил я. — Ни в коем случае. Я не получал ни одного письма от Марка, где бы он похвально не отзывался об этой башне (почти как о вас), и я приехал в Рагз только для того, чтобы подняться на вашу башню…

— Что же, вы подниметесь без меня, — произнесла госпожа Родерих, — так как это слишком высоко!..

— О, мама! Только девяносто ступенек!

— Да… учитывая твой возраст, дорогая мама, на каждый год придется только по две ступеньки, — сказал капитан Харалан. — Однако оставайся внизу. Я пойду с сестрой, Марком и господином Видалем. Мы встретимся с тобой в саду.

— Отправляемся на небо! — подхватила мадемуазель Мира.

Так, следуя за Мирой и с трудом поспевая за ее легким шагом, мы за какие-нибудь две минуты достигли бельведера, а затем и террасы.

Вот какая панорама открылась перед нашими глазами.

На западе раскинулся весь город с его предместьями; над ними господствовал холм Вольфанг, на котором возвышался старинный замок. На главной башне реял венгерский флаг. На южной стороне проложило себе путь извилистое русло Дуная шириной в триста метров; по реке непрестанно сновали, поднимаясь или спускаясь по течению, разные суда под парусами или с паровой тягой. За Дунаем простиралась пуста с ее густыми лесами, подобными зеленым массивам парка, с ее равнинами, обработанными полями, пастбищами — вплоть до далеких гор сербской провинции и «Пограничной военной зоны». На севере — пригород, застроенный виллами и коттеджами, а также фермами, узнаваемыми по остроконечным голубятням.

В эту ясную погоду, под яркими лучами апрельского солнца меня восхищала прекрасная и столь многообразная панорама, раскинувшаяся до самого горизонта. Нагнувшись над парапетом, я увидел госпожу Родерих, сидевшую на скамейке у края лужайки и приветливо махавшую нам рукой.

И тогда на меня посыпались одно за другим пояснения.

— Вот там, — говорила мадемуазель Мира, — аристократический квартал с дворцами, особняками, площадями, статуями… С этой стороны, господин Видаль, спустившись вниз, вы попадете в торговый квартал с многолюдными улицами, рынками!.. А Дунай (никогда не надо забывать о нашем Дунае), как он сейчас оживлен!.. Вон остров Швендор, весь в зелени, с рощами и цветущими лугами!.. Мой брат обязательно сводит вас туда!

— Будь покойна, сестра, — сказал капитан Харалан, — я покажу господину Видалю все уголки Рагза до последнего!

— И наши церкви, — продолжала мадемуазель Мира, — видите наши церкви? Вы услышите их звоны и куранты в воскресенье! Вот собор Святого Михаила, его величественные контуры, башни фасада, обращенный в небо, словно возносящий молитву, центральный шпиль! Внутри, господин Анри, так же великолепно, как снаружи!..

— Завтра же я осмотрю его.

— А вы, господин Марк, — спросила мадемуазель Мира, обернувшись к Марку, — что рассматриваете, пока я показываю собор вашему брату?..

— Ратушу, мадемуазель Мира… немного правее, ее высокую крышу, широкие окна, башенные часы, отбивающие время, парадный двор между двумя строениями, а главное — монументальную лестницу…

— Почему, — произнесла Мира, — столько энтузиазма по поводу муниципальной лестницы?..

— Потому, что она ведет в некий зал… — ответил Марк, глядя на невесту, чье хорошенькое личико слегка покраснело.

— Зал?.. — переспросила она.