Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Первый год в Аммане я провел в консульском отделе. Это была обычная практика для молодых сотрудников независимо от их будущей специализации. Моим первым начальником был Линкольн Бенедикто, который до поступления на дипломатическую службу работал с молодежью в одном из самых неспокойных районов Филадельфии. Это был прекрасный администратор, видевший насквозь проходимцев, пытающихся обойти закон, будь то иностранцы, желающие получить американскую визу, или ловцы удачи из числа наших соотечественников. Неоценимую помощь нам оказывали работавшие в консульском отделе иорданцы. Благодаря этим людям я понял, какую важную роль в дипломатических представительствах играют местные служащие. Они были нашими глазами и ушами, а также терпеливыми наставниками. Американские дипломаты приезжали и уезжали, а иорданцы оставались, обеспечивая преемственность поколений и передавая вновь прибывшим сотрудникам накопленные знания, профессиональные навыки и контакты.

В качестве сотрудника визовой службы я не блистал. Слишком много времени я тратил на беседы с бедуинскими шейхами, практикуясь в арабском, и слишком мало – на работу с непрерывным потоком документов и заявлений на получение визы, то есть на выполнение своих прямых служебных обязанностей. Раз в три месяца я посещал тюрьму, где томились несколько юных американцев, осужденных за преступления, связанные с наркотиками. Эти визиты тоже не доставляли мне удовольствия – обстановка в иорданских тюрьмах была ужасной, а я мало чем мог помочь бедолагам, разве что поговорить с ними и немного ободрить. Однако работа в консульстве позволяла мне выезжать за пределы Аммана, и я хватался за любое поручение, для выполнения которого надо было куда-то ехать.

Под предлогом необходимости языковой практики я уговорил Линкольна позволить мне провести две недели среди представителей племени ховейтат на юге Иордании. К началу 1980-х гг. бедуины разъезжали в основном уже не на верблюдах, а на пикапах, хотя упрямые животные занимали важное место в их повседневной жизни и служили предметом гордости. Главным и почти не скрываемым источником средств существования для бедуинов была контрабанда всего и вся – от сигарет до телевизоров, которые они возили туда-сюда через границу с Саудовской Аравией. Из вежливости меня не посвящали в эти занятия. Большую часть времени я проводил, испытывая терпение представителей племени своим грамматически ущербным арабским. Практически все мои собеседники уверяли, что принимали активное участие в съемках фильма Дэвида Лина «Лоуренс Аравийский», вышедшего на экраны за 20 лет до описываемых событий. Главные роли в фильме, запечатлевшем неподвластную времени неземную красоту Лунной долины и иорданской пустыни неподалеку от крошечного порта Акаба, сыграли Питер О'Тул (Лоуренс) и Энтони Куинн (великий вождь племени ховейтат Ауду Абу Тайи). На самом деле представители племени были далеко не так киногеничны, как Энтони Куинн, но краткий опыт пребывания среди этих людей открыл мне глаза на проблемы арабского Востока, вызванные столкновением традиций и модерна и приводящие к потрясениям, в свою очередь порождающим новые, еще более серьезные проблемы.

Летом 1983 г. я перешел в отдел политики – подразделение посольства, занимавшееся анализом внутренней и внешней политики Иордании, а также установлением контактов с ключевыми представителями власти и политическими игроками. Работа была напряженной, но она нам нравилась, поскольку давала возможность встречаться со многими визитерами из Вашингтона, готовить материалы для нашего деятельного посла и решать множество важных вопросов, касающихся ситуации в Иордании и регионе. В тот год в Иорданию пару раз наведался Дональд Рамсфелд – исполненный самоуверенности, но не обремененный глубоким знанием региона эмиссар администрации Рейгана на Ближнем Востоке. Региональный пейзаж в целом оставался очень неспокойным, о чем свидетельствовал взрыв возле нашего посольства в Бейруте весной 1983 г. Эта трагедия лишний раз напомнила дипломатам о том, что их работа становится все более опасной. Взрыв на территории базы американских морских пехотинцев в Бейруте в октябре того же года, приведший к гибели 241 военнослужащего, вызвал дальнейшее обострение ситуации.