Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Той зимой как-то вечером я зашел в гости к бывшему советскому дипломату, который теперь был на пенсии. Он был вдовцом и жил один в скромной квартире в центре города, погруженный в свои воспоминания. На стенах висели фотографии, сделанные во время его зарубежных командировок времен холодной войны. Мы, не торопясь, распивали бутылку водки, за окном гостиной тихо падал снег, а он рассказывал о своей работе. Этот человек не особенно скучал по советской системе, хорошо понимая, насколько она была неэффективна и бесчеловечна.

– Мы это заслужили, – сказал он. – Мы сбились с пути.

Он говорил, что, возможно, понадобится целое поколение, чтобы Россия вновь обрела уверенность в себе и собралась с силами, но можно не сомневаться, что рано или поздно это произойдет. У русских ни в коем случае не должно создаться впечатление, что американцы воспользовались их слабостью, когда от России отвернулась удача.

– Вспомните, что говорил Черчилль про великодушие победителей, – сказал старый дипломат. – Будьте великодушны, и вы об этом не пожалеете.

Наше посольство призывало к осторожному и взвешенному подходу к вопросу о расширении НАТО. Прежде чем всерьез обсуждать возможность официального принятия в НАТО Польши и других стран Центральной Европы, мы рекомендовали подумать о других формах сотрудничества с бывшими странами – членами Варшавского договора, а также, возможно, о новых «договорных отношениях» между НАТО и Россией. Мы подчеркивали целесообразность включения России в Контактную группу по Боснии, куда входили высокопоставленные европейские и американские дипломаты, занимающиеся урегулированием стихийно разгоравшегося конфликта в бывшей Югославии. Дипломатическое влияние России на Балканах было весьма ограниченным, но систематическое участие в работе Группы удерживало бы ее от соблазна начать вставлять палки в колеса. Кроме того, это была бы разумная инвестиция на будущее, когда стремление России к самоутверждению получит реальную опору. Мы также предлагали пригласить Россию присоединиться к «Большой семерке», куда входили ведущие западные игроки на мировой арене после холодной войны. Образование «Большой восьмерки» и налаживание прочных отношений с членами «Большой семерки» способствовали бы повышению статуса слабой и колеблющейся России и изменению отношения к ней в лучшую сторону.

Президент Клинтон сразу понял, как это важно. В своем выступлении в апреле 1993 г. он заявил: «Если реформы в России будут свернуты, то есть, если она вернется к авторитаризму, распадется и погрузится в хаос, мы столкнемся с серьезной угрозой. Мир не справится с теми же процессами, что и в бывшей Югославии, но в масштабах такой огромной страны, как Россия»[21]. Несмотря на различия в возрасте и политической культуре, а также на все перипетии американо-российских отношений 1990-х гг., Клинтона и Ельцина связывали удивительно теплые отношения. Эти президенты были высокого роста и крепкого сложения, оба прошли трудный путь к власти, не имея врожденных привилегий. Обоим выпало править в нелегкое смутное время. Строуб Тэлботт, опытный специалист по России и бывший сосед Клинтона по комнате в студенческом общежитии в Оксфорде, называл президента США «главной опорой России в американском правительстве»[22]. Для Клинтона отношения с Россией и ее чудаковатым президентом всегда оставались одним из важнейших приоритетов, а Тэлботт занимался текущими вопросами в этой области в качестве главы вновь созданного Бюро Госдепартамента[23], отвечающего за политику в отношении России и других новых независимых государств – бывших советских республик.