Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Когда король Абдалла взошел на трон, ситуация на другом берегу реки Иордан не выглядела столь угрожающей. Подписание «Меморандума Уай-Ривер», столь героически поддержанное его отцом, было последним маленьким шажком на пути к достижению двусторонней договоренности, предусмотренной соглашениями с Осло 1993 г. Процесс шел трудно, постоянно прерывался, но к началу 1999 г. Палестинская национальная администрация во главе с Ясиром Арафатом в той или иной степени контролировала около 40 % территории на Западном берегу реки Иордан и большую часть сектора Газа. В мае того же года лидер лейбористской партии Израиля Эхуд Барак победил на выборах и отстранил от власти лидера партии «Ликуд» Биби Нетаньяху, которому не особенно доверяли ни Абдалла, ни его отец.

На начальном этапе пребывания у власти Барака был установлен новый срок завершения переговоров о постоянном статусе Западного берега реки Иордан и сектора Газа – сентябрь 2000 г., очередная дата в ряду постоянно отодвигавшихся после подписания соглашений с Осло сроков. Но прежде Барак решил сосредоточиться на переговорах с Сирией. Ему не нравился инкрементализм процесса Осло, который, по его мнению, максимизировал внутриполитические затраты Израиля, суля при этом минимальный стратегический выигрыш. Усилия на сирийском направлении, напротив, давали возможность добиться более значительных стратегических преимуществ, устранив более серьезную угрозу безопасности в лице режима Асада, а заодно создать инструмент давления на Арафата на последующих переговорах. Поскольку состояние здоровья Хафеза Асада вызывало все больше вопросов, Барак считал крайне необходимым прощупать возможность заключения соглашения с Сирией.

Разумеется, палестинцам не понравилось, как Барак расставил приоритеты. Они вели переговоры уже много лет и ясно давали понять, что твердо намерены достичь соглашения. Израиль же решил сосредоточить внимание на соглашении с Асадом, который для этого пальцем о палец не ударил. Короля Абдаллу это тоже возмутило. Хотя он поддержал израильско-сирийское соглашение, для будущего Иордании куда большее значение имело двустороннее соглашение между израильтянами и палестинцами. Создание независимого палестинского государства на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа усилило бы чувство национальной идентичности иорданцев, проживающих на другом берегу реки Иордан, способствуя объединению населения Восточного берега реки Иордан и иорданцев палестинского происхождения, которого отец Абдаллы добивался в течение почти полувека. Это также сулило бы Иордании более серьезные экономические возможности, чем скудные плоды израильско-иорданского мирного договора 1994 г. Тем не менее Абдалла сделал все, что было в его силах, чтобы поддержать сирийско-израильские переговоры, в надежде, что их успех ускорит заключение израильско-палестинского соглашения.

Абдалла посетил Дамаск в апреле 1999 г., через два месяца после неожиданного появления Асада на похоронах короля Хусейна. Сирийский президент довольно оптимистично оценивал возможность улучшения отношений с Иорданией, включая решение щекотливого вопроса о водных ресурсах, в котором Сирия занимала более выигрышную позицию, контролируя истоки рек Иордан и Ярмук. В ходе визита Абдалла провел также много времени с сыном и будущим преемником Асада Башаром. На первый взгляд, между Абдаллой и Башаром было много общего. Обоим не было и сорока, оба были представителями нового поколения арабских лидеров. У обоих был опыт неожиданного возвышения – старший брат Башара Басиль погиб в автокатастрофе, а Абдалла стал наследником престола, когда его отец на смертном ложе изменил порядок престолонаследия. Оба считали себя сторонниками модернизации, хотя самооценка Башара была несколько завышена – он всего лишь провел год в Лондоне, где учился на офтальмолога, и возглавлял Сирийское компьютерное общество, которое могло считаться питомником инноваций лишь постольку, поскольку это дозволялось репрессивным режимом Асада.

Башар пригласил короля в Латакию, главный оплот алавитов на Средиземном море, и несколько часов возил его по городу. Они обсуждали дела в регионе и мировые проблемы. Король был несколько шокирован удивительной наивностью Башара, который спросил Абдаллу, как тот переносит смену часовых поясов, пояснив, что самые долгие перелеты, которые он когда-либо совершал, были полетами до Лондона и обратно. Король сказал, однако, что считает Башара способным отказаться от косных, консервативных подходов своего отца и довести до логического конца любой прогресс, которого удалось бы добиться на переговорах с израильтянами. Несколько лет спустя король с сожалением признался мне, что «это было всего лишь первое и, как оказалось, обманчивое впечатление».