Невидимая смерть

– Из-за грохота мы не услышим друг друга, давайте договоримся о сигналах. Толкну, извините, ногой в спину – вперед, в правое плечо – поворот вправо, в левое – налево, два раза в спину – стоп, три – назад. Мой механик эту азбуку хорошо понимал.

– Ну и я пойму. Только смотрите в оба, как бы нам снаряд не влепили, особенно когда замедлим ход.

– Само собой, – ответил танкист и посмотрел на часы.

До начала атаки оставалось двадцать минут. Павел завел двигатель, прогрел на малых оборотах. Очкин вылез на башню. Из леса подходили линейные танки, растягиваясь на узкой дороге. У большой сосны на опушке стоял блиндаж, там собралось начальство. Из амбразуры торчали рога стереотрубы. Двое наблюдателей с биноклями забрались на сучья. Сверху хорошо просматривалось поле и станционные постройки за ним – приземистые, сложенные из красного кирпича.

Взлетела зеленая ракета. Очкин закрыл люк, легонько ткнул валенком в спину Павла. Павел глубоко вздохнул, точно собираясь нырнуть, и двинул рычаг газа. Раскачиваясь на ухабах, танк стал тяжело набирать ход. С первых же мгновений Павел убедился, что трал намного усложнял управление. Мешали маневру тяги с двухтонными катками впереди, у которых каждый зуб намертво впивался в землю. Двигаться можно было только по прямой. У своих окопов случилась незадача. Катки провалились и уперлись в бруствер. Вырвать их удалось лишь задним ходом. Так же пятясь, Клевцов перетащил их через траншею, потом долго разворачивался в сторону противника. «Вот здесь бы и подловили нас финские артиллеристы». Однако финны озадаченно молчали. Всего три недели назад на этом месте Павел барахтался с саперами Ладейкина, здесь замерз Бомбара, там подорвались танки… Теперь их не было. Вероятно, удалось отбуксировать в тыл. Снег засыпал следы.

Первый заряд сработал неслышно. Катки вроде бы даже не подскочили, только дым ненадолго закрыл обзор. Попали на простую противопехотную. Следующие взрывы начали трепать трал более ощутимо. Катки подбрасывало, скрежетали тяги, танк словно натыкался на стенку, фугасы сбивали направление. Павел с усилием налегал на рычаги, удерживая курс на водонапорную башню, рыжевшую вдали. Иногда один из катков заваливался в воронку, тяги на перекосе испытывали еще большую, чем при взрыве, нагрузку, танк буксовал. Павел переключался на задний ход, брал новое направление, чтобы потом снова нацелиться на водонапорную башню.

Двигатель работал на полных оборотах, но ему явно не хватало мощности. Нужна была не Т-28, а более тяжелая машина.

«Почему финны молчат? Подпускают ближе? Может, держат в перекрестии прицела и сейчас долбанут?» – Павел мало что видел через свою щель. Едва ли не половину обзора закрывали катки и снежная пыль, поднимаемая ими. От этого возникало чувство беспомощности. «Не проворонь пушкарей, Очкин!» – молил он. О смерти не думалось. Страшно было оказаться подбитым до того, как тральщик проторит дорогу через минное поле. Если он выйдет из строя, тогда к тралу потеряют доверие, пропадут надежды не только собственные, но и тех, кто трал делал и верил в него. Мины взлаивали тупо и оглушающе, по броне хлестали осколки, ядовитый дым сгоревшего динамита заползал в смотровые щели, резал глаза.

Пошли проволочные заграждения. Ломая колья, катки стали наматывать проволоку на себя. В этот момент Очкин дважды толкнул в спину, да так сильно, что Павел едва не влепился в приборный щиток. Нога машинально нажала тормоз, рука сбросила газ. От выстрела заложило в ушах. В снарядный мешок улетела первая гильза. Вторая гильза упала с латунным звоном. Третьим выстрелом Очкин, кажется, накрыл цель. Он опять ткнул валенком, приказывая двигаться дальше.

Впереди заплясали вишневые огни, заклубилась земля. Сначала заработал большой калибр, затем поменьше, а еще через минуту затявкали дивизионные пушчонки-артшавки. Теперь тронутся линейные машины. Пробившись через первые ряды заграждений, катки совсем запутались в спиралях Бруно. Эту коварную преграду перед самыми окопами финнов Павел одолеть не сумел. Трал застрял – ни вперед, ни назад. Башня загудела от пулеметных пуль. Очкин спустился вниз:

– Что будем делать?

– Гранаты есть? Бросай через верхний люк, попробуй мотки разорвать.

Гранаты помогли мало, а саперными ножницами резать пришлось бы до лета. Уступив кресло механику, Павел протиснулся к нижнему люку, ломиком подцепил кольцо, откинул стальную плиту, вывалился на снег, как домовой из трубы. Лопались мины, звенели осколки, стучали крупнокалиберные пулеметы. Финны поняли теперь, что наибольшую опасность представляет загадочное чудовище, которое прошло невредимым по заминированному полю и вышло к их окопам. Прячась за опорными катками, Павел осмотрел трал. Тяги погнулись немного, зубья торчали из проволоки вкривь и вкось, покрылись окалиной. Метрах в двадцати притормозил линейный танк. «А если тросом?» – ползком Павел добрался до этой машины, нырнул под днище, застучал в люк. Петлей троса танкисты захлестнули валок колючки, другой конец навесили на крюк лобовой плиты, начали рвать проволоку.