Невидимая сторона

— Слушай, обычно тут все веселье начинается часов в восемь вечера, так что подъезжай к семи. Поужинаем вместе, а то на местных гулянках особо не кормят. Или давай я сейчас заскочу к тебе, если нужно выговориться.

— Не, — ответил орк, и мне показалось, что его настроение немного улучшилось. — Встретимся вечером.

— Оденься как-то поприличней, а не как обычно, — уточнил я, вспомнив его любимый рэперский и абсолютно безвкусный прикид. — Адрес я скину чуть позже.

— Хорошо, — пророкотал в ответ Бисквит, и я был уверен, что сейчас он потемнел до темно-зеленого, почти бурого цвета.

Орк тут же отключился, вызвав у меня очередную улыбку. Очень колоритная личность. Как он только умудрялся сочетать в себе черты крутого артефактора, лихого киберспортсмена, известного практически на весь мир, правда только своим именем, а не внеземным происхождением, при этом всём быть застенчивым словно институтка и таким же пугливым. Честно скажу, когда я познакомился с этим ботаном в образе здоровенного бугая с острыми клыками, то еще долго не мог отойти от пришибившего меня когнитивного диссонанса.

Посмотрев на Заряну, которую наш разговор с Бисквитом крайне заинтересовал и явно развеселил, я просто и без затей сказал:

— Слушай, давай пообедаем. Если хочешь, бери с собой Ленку, и пойдем в кафешку к Николашке. Чего-то мне захотелось его блинчиков.

— Давай, — жизнерадостно улыбнулась Заря, тем самым ставя точку во всех наших недоразумениях. По крайней мере я надеялся, что мы все-таки сумели понять друг друга. Любовь, если таковая и была, погибла той жуткой ночью, но никто не мешает нам маленькими, осторожными шажками все же прийти к простой и светлой дружбе.

Глава 2

Упоминая Николашку, я не пытался обидеть довольно неплохого повара и чудесного по характеру человека, а просто констатировал факт. На вывеске его кафе так и было написано: «У Николашки». Невысокий, белобрысый крепыш встретил нашу троицу как родных, и первую партию блинов мы сожрали вчетвером.

Больше всего творения Николая привлекали меня именно своей неординарностью. Какие только начинки он не умудрялся пихать внутрь. Причем за все мои посещения этого заведения, а бывал я здесь довольно часто, еще ни разу не встречал два совершенно одинаковых вкуса.

Блины мы запивали травяным чаем с буквально несколькими капельками специального декокта. Это было нечто среднее между алкоголем и легким дурманом. В голову совершенно не ударял, зато позволил нам троим полностью расслабиться. Даже Ленка перестала осуждающе коситься на меня. Между делом рассказал девушкам о Бисквите. Раньше не делал этого потому, что он являлся штатным аналитиком жандармерии и лишний раз упоминать об этой организации даже косвенно в их компании не стоило. Мой рассказ воодушевил дам, и Заряна уверила, что без женского внимания Бисквит точно не останется. А у Ленки даже игриво загорелись глаза. Нужно будет предупредить орка, чтобы он был с ней поосторожнее.

В общем, обед прошел прекрасно, и девушки едва не забыли о том, что им еще сегодня работать. Когда они упорхнули по своим делам, я тоже решил не терять время даром и прямо здесь, в кафе, уткнулся в свой мобильник. Не люблю читать с маленького экрана, но не переться же домой, чтобы усесться за ноутбуком.

При всей моей лени я все же иногда заставлял себя почитывать статьи о ком-то из корифеев изобразительного искусства. Да, мне приходилось работать и со скульптурой, и со старинными фолиантами, но картины приносили все же намного чаще. Сегодня решил познакомиться с биографией Яна Вермеера, а все потому, что этот голландский художник являлся номером семь в негласном рейтинге тех, чьи творения приобретали магические свойства. Причем это был черный список, в том смысле, что людям находиться рядом с картинами художника было попросту небезопасно. Правда, это касалось только их пребывания в магической поле Женевы. На Большой земле ничем, кроме получения эстетического удовольствия, созерцание картин Вермеера эстетам не грозило.

Странно, конечно. Глядя на практически бытовые сцены на полотнах голландца, и не скажешь, что они могут таить в себе нечто угрожающее. Скорее всего, это связано именно с характером художника. Вот я и пытался найти определенные якоря в его биографии, чтобы попытаться вписать в некую систему координат. Получалось откровенно плохо, но лиха беда начало.

Неожиданно для себя я увлекся и переключился на изучение жизни и творчества Мостарда, ван Хемскерка и Рюйш, к которым по ссылкам перешел от Вермеера. Особенно впечатлила последняя. Рашель Рюйш не только стала первой женщиной, принятой в гильдию художников Гааги, но и при этом родила и вырастила десятерых детей.

Я совсем не противник, а, можно даже сказать, ценитель феминизма, особенно потому, что это движение сильно упрощает жизнь именно нам, мужикам, но возникает вопрос: откуда столько разговоров о темных века дремучего патриархата?