Невидимая сторона

Здесь концентрация жандармов была наибольшей. Я сразу заметил почти всех своих знакомых: и Иван Ивановича с парочкой гоблинов-экспертов, и Тик-туна, и даже фор Симеона, который, в отличие от инспектора, в своем котелке и кургузом пиджачке выглядел комично. К последнему у меня было двойственное отношение. С одной стороны, благодаря гоблинскому предсказателю меня чуть не угрохали в Черном городе. С другой стороны, именно он продавил в Совете мудрейших компенсацию, благодаря которой я стал домовладельцем. Плюс к этому, я всегда уважал людей, и нелюдей тоже, умеющих признавать собственные ошибки и имеющих силы извиняться за них.

— Иван Иванович, может, объясните наконец-то, что происходит, а то Бенедиктус ведет себя так, что спрашивать страшно, — с ходу, даже не здороваясь, пристал я к инспектору.

— И правильно делает, — ехидно прищурив свои лупоглазки, выдал инспектор.

— Сейчас вашего брата весь оркский анклав не любит.

И тут наконец-то до меня дошла странность, которую я ощутил, но не осознал под давлением всех этих впечатлений. По пути сюда в массе жандармов мне повстречались всего лишь парочка людей, а ведь на самом деле именно люди оставляли костяк этой службы.

Ситуация становилась еще веселее, а перспектива оказаться блюдом на местном шабаше — отчетливее.

— Тогда, может, я пойду от греха подальше?

— Увы, никуда ты не пойдешь, — без малейшего сожаления заявил гоблин.

— Ну тогда объясняйте.

— Хорошо, — перешел к делу инспектор, ткнув своим длинным пальцем в другой конец зала. — Вон там, на двери, которая ведет в оркские ясли, висит бомба. Тебе нужно пойти и обезвредить ее.

— А Монику Белучи вам на день рождения доставить не нужно? — тут же разозлился я, по-прежнему не понимая, что они все от меня хотят. Точнее, почему именно от меня.

— Монику не надо, мне больше нравится Шарлиз Терон, — совершенно спокойно ответил гоблин и жестом перенаправил мое внимание на предсказателя.

Все хорошее отношение к этой жабе тут же испарилось. Похоже, у предсказателя входит в привычку втравливать меня в разные неприятности.

Явно не надеясь на мое умение читать гоблинскую мимику, фор Симеон развел руками и даже немножко поклонился.

— Простите, Назарий Аристархович, — на общем заговорил прорицатель. — Но так уж легли кости. Если начать долбить стены, чтобы вызволить оркскую малышню, бомба взорвется. Если к ней подойдет кто-то из пришлых, бомба взорвется.

— Хотите сказать, что если подойдет человек, то взрыва не будет? — нетерпеливо перебил я гоблина.

— Да, так легли кости, — подтвердил предсказатель.

— Ладно, ну а я-то тут при чем? У вас что, нет опытных саперов-людей?

— Уверен, таких достойных хомо хватает, — опять изобразил легкий поклон предсказатель, — но кости поведали…

— Хватит уже о костях, — не выдержал я, понимая, что вызверяюсь на в общем-то ни в чем не повинного пришлого.

И все же сдержаться было трудно, потому что меня сейчас явно отправят к бомбе, о которой хоть что-то известно лишь благодаря нелепому гаданию. А гоблинское гадание, причем в исполнении этого же умельца, уже приводило к роковой ошибке.

— Если туда пойдут обычные саперы, вероятность взрыва очень высока.

— А если пойду я, то что, очень низкая?

В ответ гоблин ну очень красноречиво промолчал.

— Сколько в процентах? — на всякий случай уточнил я, чтобы дать себе хоть какой-то повод послать их всех сначала туннелями, потом степью, ну а дальше эльфийским лесом вплоть до точки перехода в другой мир.

— Пятьдесят семь на успех.

— Крурмархан! — ругнулся я, на что оба гоблина озадачено крякнули, а гревший неподалеку уши Бисквит хрюкнул. Оно и понятно, ругательство было достаточно грязным, и именно от артефактора я его и подхватил.

Действительно, жрать бы вам всем свои отходы с такими-то предложениями, но говорить подобное вслух все же не стоило. Впрочем, извиняться я тоже не собирался. Если бы он сказал тридцать и тем более двадцать, я бы сейчас откровенно поржал им в лицо — не моя проблема, не моя беда. Но, имея более пятидесяти процентов на успех, подвергнуть риску пусть даже оркскую, но все же малышню лично я не смогу.

— Сколько у нас времени? — спросил я фор Симеона.

— Не более двадцати минут.

— Трухтух, — использовал я более культурное ругательство из оркского языка и угрюмо посмотрел на Иваныча: — Вводные?

А вот на эту жабу злиться почему-то не получалось. Больше раздражала собственная наивность. Ведь и дураку было понятно, что специальный инспектор не станет прикрывать кого-то с моим даром только ради связей на черном рынке. Более чем уверен, что такие вот ситуации изначально закладывались в расчеты на мое будущее. И есть очень серьезные подозрения, что, если я поломаю эти планы, неустойка будет жесткая, так что увильнуть вряд ли получится. Ладно, все это лирика. Лучше уж мотивировать себя мыслями о благородстве и сочувствии к бедным маленьким орчатам.

— Симеон говорит, что подойти ты сможешь без проблем, но на всякий случай мы подсветили силовые линии. Старайся их не зацепить. А дальше тебе виднее.