Невидимая угроза

«Заткнись, тварь, – ответил я. – Если бы ты меня не лупил, то сейчас сэкономил бы свои деньжата. Я б тогда уже закончил школу. А может, и гимназию».

Он посмотрел на меня так, будто опять хотел отметелить. Но не решился.

Я живу в комнате с прыщавым уродом, заикой и придурком. Ясно, я ж новенький, вот они меня и запихнули в комнату к лохам. Кто еще захочет жить с такими?

Но мне плевать, с кем я живу и что подумают остальные. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. И тут они сразу доперли. Заводилу в моем классе зовут Марко. Он здесь всем верховодит. Ему хмыкнуть достаточно – и все уже на тебя налетели, как мухи на кусок дерьма. За ужином он косо на меня смотрит. Еще и ухмыляется, зараза.

«Проблемы?» – спрашиваю я.

«Как знать», – говорит он. И ухмыляется еще шире.

Он сидит, я стою. Я нагибаюсь к его лицу, близко-близко, будто хочу его засосать. От него пахнет ветчиной и чаем с фруктовой отдушкой. Я думаю: чем же пахнет от меня?

«Полезешь ко мне – я тебя в зад оттрахаю, понял?» – тихо говорю я.

Я выпрямляюсь и вижу, как один из учителей направляется к нам. Как надзиратель в тюряге.

«Проблемы?» – спрашивает он.

«Не-е», – говорю я и ухожу.

Марко, козел трусливый, тут же повторяет ему, что я сказал.

Один день в интернате – и мне уже влепили первый выговор.

Но после этого ко мне никто не лезет.

Глава 14

Для Софии отец всегда был маяком в бурном море жизни. Мать была женщиной импульсивной и часто меняла свои решения. А вот на отца можно было положиться.

И тут такое… Бывшая жена. Брат, о котором они с Морицом и не подозревали. И, наверное, все это – только вершина айсберга.

– Почему вы нам ничего не рассказывали? – спросил Мориц на следующее утро после того, как они нашли свидетельство о разводе.

– Что вы еще от нас скрываете? – поддержала брата София.

Госпожа Ротэ включила кофеварку. Она только проснулась и даже еще не сняла пижаму. Под глазами у нее пролегли серые круги, кожа казалась тонкой, как папиросная бумага. На щеках багровела сетка лопнувших сосудов. Наверное, этой ночью она тоже почти не спала.

– Откуда вы знаете? – спросила она, не глядя на детей.

– Какая разница? – возразил Мориц. – Знаем – и все тут.

Госпожа Ротэ молча кивнула.

– Йохен так решил. Он не хотел, чтобы вы узнали о брате. «Скажем им потом, когда они вырастут», – повторял он. Но чем старше вы становились, тем труднее было рассказать вам обо всем. Вот мы и молчали.

– Но почему? – воскликнул Мориц. – В наше время развод не редкость. Каждая вторая пара разводится.

– Думаю, отец стыдился того, что не общается с Филиппом. Все же это его сын.

– А почему не общается?

– Его бывшая жена так захотела. Не смогла его простить.

– Почему они развелись? – спросил Мориц. – Из-за тебя?

– Нет. Это случилось задолго до нашей встречи. Мы с Йохеном познакомились, когда он уже был разведен.

– Филиппу уже двадцать четыре. И все эти годы его мать запрещала папе общаться с сыном? – удивилась София. – Как такое вообще возможно? После развода папа автоматически должен был получить право навещать сына. Судебный запрет возможен лишь в том случае, если человек избивает жену или ребенка или вообще полный псих.

– Мать была категорически против их встреч. Чего только не делала. Она очень страдала, когда Йохен с ней расстался. А он не хотел ее травмировать. Вы же знаете своего отца, он избегает любых конфликтов.

София презрительно хмыкнула. «Вы же знаете своего отца». Слова матери прозвучали как издевка.

– Бывшая жена Йохена умерла лет пять-шесть назад. Филиппу только исполнилось восемнадцать. Тогда Йохен все думал, не поговорить ли с ним. Но так и не решился. Мне кажется, он надеялся, что Филипп сам с ним свяжется. Но этого не произошло. Тот ни разу не позвонил, ни разу не написал.