Невидимка

После физики моё внимание зацепила приёмная директора. Я заглянул в святая святых, где возвышали гениев и изгоняли дьявола из непослушных. Оба кабинета – и секретарши, и директора – оказались пусты. Видимо, хозяйка приёмной, пользуясь отсутствием руководства, слиняла пить чай или к трудовику, оставив свой пост незапертым.

Я подошёл к столу Альбины (девушка она молоденькая, немногим старше нас, поэтому её отчеством мы никогда не заморачивались). Стол секретарши был чересчур прибранным: ни исчёрканного листочка, ни завядших стикеров, ни разбросанных карандашей, крошек, следов от кружек. Даже отпечатков пальцев на блестящей поверхности – и тех не было! Как так можно жить и работать, словно в музее? Окружающие должны наглядно лицезреть твою бурную деятельность. Каждый день я это втолковываю матушке, заладившей, что мечтает увидеть дно у моего письменного стола. На что я каждый раз отвечаю, что ищу свою вершину.

Над всей этой идиллией пестрел, меняя формы парящих фигур, монитор. Я щёлкнул по «энтеру» и на экране возник вордовский файл. Перед тем, как уйти, Альбина печатала какую-то ерунду о предстоящем собрании. Скучная повестка дня заканчивалась очередным подпунктом «Проинформировать сотрудников о следующем». После двоеточия по всем законам жанра необходимо было перечислить, что именно донести до персонала.

Я почесал репу и дописал: «В обязанность сотрудников и учащихся вменяется трижды кланяться и трижды приседать, приветствуя директора. За нарушение предусмотрены дежурства вместо учеников 11 классов». Добавил число, место для подписи, распечатал и положил директору на стол.

***

Раз уж я сегодня невидимый и безнаказанный, можно было подумать и о мести. В школе два человека, которые откровенно бесили всех и даже друг друга. Иногда мне приходила в голову дурная мысль, что я мог бы замыкать тройку лидеров. Однако этот пессимизм я прогонял прочь: я ж просто весёлый и озорной. От моих шуток ещё никто не пострадал. Или я не помню этого, что автоматически приравнивается к вышеуказанному утверждению.

В параллельном классе училась зазноба Василиса Ветлинская. Младшая избалованная дочка богатых родителей, которые купили здоровенную квартиру в элитной новостройке, огороженной забором от остального нашего развивающегося района.

Василиса выглядела старше своих 18 лет и была хороша. Светлые волосы до плеча тщательно уложены, густая чёлка ровной чертой заканчивалась над бровями. Даже сильный ветер не мог сотворить «гнездо» на её ухоженной голове. За состоянием симпатичного личика следил штат косметологов. Другой штат контролировал питание и фигуру. Её хоть и недолюбливали, но силуэтом восхищались. Полноватые грудь и бедра, между ними осиная талия и плоский живот. Обычно таких героинь рисуют в комиксах или мультяшных клипах, а тут – всё наяву. Все ученики, вплоть до сопляков из началки, а также их родители сворачивали шеи, засматриваясь на выпускницу.

У Василисы были манеры светской львицы и истинной леди. Каждый её наряд словно создан для обложки глянца. Платья и юбки на заказ всегда удачно подчеркивали прелести изгибов. Дизайнерские сумки подобраны точно в тон. В холодное время года верхняя одежда, в том числе шубки, вписывались в единый ансамбль остальному гардеробу.

Василиса предпочитала только высоченные тонюсенькие каблуки. Мы даже как-то поспорили: сколько в них сантиметров – двенадцать, пятнадцать или все двадцать? По нашим «лоскутным» дорогам в таких далеко не уйдёшь, но она и не ходила. Максимум от своего подъезда по брусчаточке до машины – отца или кавалеров – и до крыльца школы. Обратно тем же ходом.

В помещении она передвигалась мелкими шагами, как гейша, покачивая в такт задницей и каждой клеточкой ощущая прикованное к себе внимание. Она говорила негромко, с видом, что каждая высказанная мысль – почти культурное произведение. Иногда сдержанно улыбалась.

Настоящих подружек в школе у Василисы не было. Она позволяла общаться с собой двум одноклассницам, в чьих семьях также водились деньжата, что было видно по одёжке.

Многие девчонки, особенно помладше, завидовали. Родители некоторых в месяц зарабатывали меньше очередного образа выпускницы. Кому не хотелось бы купаться в роскоши, ездить на самые дорогие курорты, выбирать самую дорогую одежду и вообще не считать деньги? И если бы не заносчивость богачки, к ней относились бы с уважением. Но она не скрывала брезгливость, оценивающе смотря на одежду учеников и учителей, и явно демонстрировала, насколько она выше всего этого. За такое отношение Василису прозвали Лисой Васей. Моей, в общем, тёзкой, из-за чего я бесился.

Спрашивается, каким ветром такую цацу занесло в обычную среднюю школу? Ответ очевиден: в элитные гимназии принимали не только за деньги (или без них), а преимущественно за знания, с которыми у Василисы были проблемы. Это ж не тенденции в мире моды, новинки от кутюр и светская хроника. Это скучные предметы, которые приходится учить и даже зубрить. Гламурная душа была категорически против этого.