Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Новая подстанция расположилась в старинном, еще дореволюционном трехэтажном особнячке с огромным количеством комнаток, чуланчиков, коридоров и коридорчиков. На второй этаж от главного «барского» подъезда вела красивая лестница с чугунными кружевными перилами, а на третий, под самую крышу, можно было зайти с двух крыльев по узеньким скрипучим лестницам. Все комнаты под крышей имели круглые оконца, которые открывались, поворачиваясь на срединной оси, разделяя оконный проем на две половины. От этого здания веяло историей веков. Тут даже пыль была антикварная.

По сравнению с прежней, эта подстанция казалась намного уютнее. Проходя скрипучим полутемным коридором к кабинету заведующего, Иван подумал, что тут могут и привидения жить. Такой древностью пахло от стен.

Разговор прошел быстро. Заведующий без особого интереса посмотрел на Ивана, буркнул в ответ на приветствие:

— Здравствуй. Чем обязан?

— Я фельдшер, — объяснил Иван, — переехал в этот район, вот хочу перевестись на вашу подстанцию. Возьмете?

— Спать любишь?

— Люблю, — честно ответил Иван. — Туда не наездится. А у вас тут десять минут на машине.

— Во дворе мест для машин сотрудников нет, — жестко сообщил заведующий, — рафы ставить некуда. Если найдешь, где оставлять машину в соседних дворах, езди. Но на площадку не суйся. Пиши заявление о переводе, я подпишу, и дуй в кадры. Когда готов выйти?

Иван сдержал улыбку.

— Завтра отцу сорок дней, если можно поставьте с послезавтра. Или позже.

— Иди, — сказал заведующий, — я фамилию записал, старшему фельдшеру передам, выходи послезавтра, поставим в бригаду. Пару дежурств поработаешь с врачами, а там посмотрим.

Ивану заведующий понравился. Мрачный, немногословный. В отличие от прежней заведующей, больше похожей на озабоченную наседку, которая кудахтала по делу и без, этот напоминал седого волка — Акелу из мультфильма про Маугли.

До первого дежурства дни незаметно пролетели. На сороковины съездили с мамой на могилу отца. Приходили друзья и родственники, тесть с тещей тоже были. Помянули коротко и разъехались.

Иван на новой работе познакомился с двумя врачами, четырьмя водителями и тремя фельдшерами, с которыми вместе посидели на кухне — попили чаю и немного перекусили. Общая атмосфера на подстанции Ивану понравилась. Не было той нервозности, что теперь контрастом ощущалась на прежней. Здесь все какие-то спокойные, даже расслабленные. Видимо сказывался тот факт, что заведующий — мужчина, и старший врач и фельдшер тоже мужчины. Атмосфера в организации сильно зависит от руководства.

Заведующего звали Юрий Александрович Никитин. Был он немолод, сухощав, сед и немногословен. Доктор Сидорчук, с которым Ивану довелось ездить на одной бригаде в первые сутки, намекнул, что ЮАН, как называли за глаза сотрудники заведующего, может и в репу дать, если без свидетелей. И с нерадивыми медиками заведующий расстается легко. Так ЮАН в одночасье вышвырнул с подстанции фельдшеров Гопмана, Гакова и Ревича, которые «кидали ложняки» и гоняли в отведенное на них время по своим делам. Причем вышвырнул физически, сперва одного, отправил пендалем в сугроб, потом и второму поставил бланш под глазом, прежде чем тот сам убежал. Любил ЮАН покататься на вызовы по выходным и праздникам с каким-нибудь фельдшером. Любимчиков, говорят у него не было, скорее наоборот, выбирал салагу и заставлял смотреть больных, писать карты. Учил мало, скорее подвергал суточному экзамену. И, если салага экзамен сдавал — отпускал в свободное «одиночное плаванье» по вызовам.

После доктора Сидорчука Ивану дали врача Обопенского. Так что следующие сутки Иван откатал с типичным сибаритом. Михаил Глебович Оболенский вальяжен и нетороплив, в руках ничего тяжелее фонендоскопа и авторучки не носит, говорит медленно, смачно, молодым женщинам любит слушать сердце и легкие, прижимаясь волосатым ухом к спине или груди, а пожилых поручает обследовать фельдшеру. На вызове любит пить чай, рассуждать о загнивающей российской медицине и сожалеет о распаде СССР, хотя с интересом смотрит в будущее и надеется, что среди повального воровства, блеснет заря лучшей жизни и достатка. «Ну, ведь когда-нибудь они, наконец, нажрутся, нахапаются?!», кого Оболенский имел виду под «они», было понятно — нарождающийся класс российских буржуев — олигархов.

Иван, хоть и не согласен был с этим выводом, решил не спорить со старым доктором. Он верил отцу, который, не уставал повторять, что жадность капитала не знает пределов, и если бы вдруг нашелся покупатель на Вселенную, олигархи продали бы и ее, как нашелся «умник», который начал торговать участками на Луне.

Оба врача Ивану понравились. Работать с ними было весело и легко. Они не расспрашивали о прежнем месте работы и о причине перехода. Иван ждал таких расспросов, но постепенно сложилось ощущение, что эта тема вообще никого не интересовала. Молодые женщины врачи и фельдшера обращали внимание только на обручальное кольцо у Ивана и тоже без расспросов. Вроде бы все понятно и так.