Невидимка. Идеальные убийства

Интересный выбор сделал Грэм в данном случае: бейсбольная бита. Есть ли в этом какой-то особый смысл? Я, конечно, очень сомневалась, что он будет истязать Мэри так, как истязал другие свои жертвы. Я не верила, что он станет обливать ее кипятком, или снимать с нее скальп, или врезаться в ее нервные узлы вокруг коленей и локтей и на запястьях. Но почему бейсбольная бита? Почему бы ему не использовать огнестрельное оружие, чтобы решить проблему одним нажатием на спусковой крючок?

— Я имею в виду, что он был немного странным и непредсказуемым, — продолжает Мэри, — но при этом казался абсолютно безобидным. Возможно… недовольным самим собой. Но, похоже, он воодушевился, когда мы с ним познакомились. Он был любезным и ласковым.

Произнося эти слова, она смотрит на нас — по крайней мере, я думаю, что смотрит, судя по положению ее головы. Ее лицо так сильно опухло вокруг глаз, что их почти не видно, а потому очень трудно понять, куда они смотрят.

— Я знаю, что теперь это звучит как какой-то бред, — произносит она.

— Вовсе нет, Мэри, — говорю я. — Уинстон Грэм одурачил многих людей. Он оказался большим ловкачом. Ему удавалось проникать в дома одиноких женщин, которых он никогда раньше не видел. Это требует особых умений по части надувательства.

Мэри берет из пластиковой чаши несколько тоненьких кусочков льда, запихивает их в рот и начинает сосать.

— Когда я встретилась с ним в первый раз, он сказал, что он — серийный убийца.

— Так оно и есть, — говорю я.

Мэри не знает, что нам известно об их первом разговоре из записи одного из «сеансов Грэма». Она даже не знает о существовании этих «сеансов». Букс не захотел рассказывать ей о них сразу.

— Это было в баре, где я работаю, — говорит она. — Он… — Мэри подносит руку к уху, как будто разговаривает по мобильному телефону. — Со стороны казалось, что он записывает то, что говорит, на какое-то затейливое устройство. Он держал его возле уха так, как держат сотовый телефон. Я сказала, что заметила это, и он, похоже, тут же мной заинтересовался. Он сказал мне, что убил множество людей. Я подумала, что он просто шутит.

— Любой бы так подумал, — говорю я.

Мэри рассказывает нам о нескольких свиданиях с Грэмом — свиданиях, о которых мы и сами уже знаем, но помалкиваем об этом. Она не сообщает всех подробностей, которые были зафиксированы в записях «сеансов Грэма», но в общем и целом рассказывает то же самое. Вечер, когда он прокрался в бар, чтобы тайком понаблюдать за ней («Думаю, это было своего рода первым намеком, — предполагает она, а затем добавляет: — Как бы то ни было, мне это польстило. Обычно мужчины не обращают на меня особого внимания»). В следующий раз они встретились поздним вечером, чтобы выпить чего-нибудь вместе после того, как закончилась ее работа. Затем у них было свидание вечером в субботу — на той неделе, когда Грэм устроил себе что-то вроде отпуска. Еще на одном свидании они уже лежали вместе у камина, целовались и обнимали друг друга. Именно на этом свидании они впервые заговорили о серьезных отношениях.

Разговор продолжается около трех часов. Букс, который из всех знакомых мне людей лучше всех умеет выуживать информацию из тех, кого он допрашивает, — терпеливо, уделяя внимание всем подробностям, — расспрашивает обо всем, что они говорили и делали, и о том, какие чувства при этом испытывала Мэри. Рассказывая, она держит в руках мою руку.

— Меня все это ужасно смущает, — говорит Мэри после того, когда мы заканчиваем ее расспрашивать. — Вы, должно быть, думаете, что я идиотка.

— Я думаю, что вы человек, к которому нельзя остаться равнодушным, — говорю я. — И он тоже так думал. Мне кажется, он действительно запал на вас, Мэри. Он ведь вас так и не убил. А всех остальных, кто угодил к нему в лапы, убил. И не просто убил, Мэри. Он их истязал. Истязал зверски. А вас — не убил. Хотя у него имелись все основания вас убить, он не смог заставить себя сделать это. Вы были для него особенным человеком, не таким, как все остальные.

— Мне просто повезло, — сказала она.

— Тут дело не в везении, — говорит Букс. — Он бил вас алюминиевой бейсбольной битой. Ему было бы совсем не трудно прикончить вас, если бы он захотел это сделать. Хотите верьте, Мэри, хотите нет, но, несмотря на то что повреждения на вашем лице ужасны, он не бил вас так сильно, как мог бы. Даже один мощный удар с размаха этой битой мог бы серьезно повредить ваш мозг. Думаю, его терзали сомнения.

— Вы шутите! — произносит она.

— Нет. Нечто подобное иногда происходит при попытках самоубийства, когда люди хотят вскрыть себе вены на запястьях. Поначалу они сомневаются, смогут ли сделать это, а потому у них получаются небольшие, поверхностные порезы. Они как бы пробуют. Такие порезы называются пробными. Они вызваны сомнениями. Это потом эти люди набираются мужества и вскрывают себе вены. И он тоже сомневался.

— И наносил «пробные» удары, — говорю я.