Невидимка. Идеальные убийства

Мэри — барменша, посещающая курсы в колледже и пытающаяся избавиться от алкогольной зависимости. Но какая у нее фамилия? Где она живет? Нам что, придется по всей Пенсильвании разыскивать женщину по имени Мэри?

Затем мы замечаем, что он дает слабину после того, как осознает, что мы уже подбираемся к нему. Самовосхваление все еще прорывается в его разглагольствованиях то там, то сям, но он явно начинает нервничать. Постепенно он теряет уверенность в себе, хотя и пытается убедить себя — и нас, — что этого не происходит.

Как он поступит по отношению к Мэри?

— Нам необходимо ее найти, — бормочу я.

Букс подносит портативную рацию ко рту.

— Как там у нас насчет собак, отыскивающих человеческие останки?

— Собаки здесь, — раздается из рации чей-то голос. — Мы начнем с его приусадебного участка и затем отправимся в лес за домом. А еще мы прямо сейчас направим агентов прочесать его.

— Давайте читать дальше, — говорит мне Букс. — Где-то должна всплыть еще какая-нибудь подсказка.

Однако я уже почти все прочла, но больше ничего не обнаружила. Читая запись «сеанса» номер двадцать один, датированную вчерашним днем — то есть воскресеньем, когда он улизнул от нас на стадионе «Форд Филд», — я почувствовала, что Грэм теряет самообладание. Хорошо. Замечательно. Однако после его последних произнесенных в тот день слов у меня мурашки бегут по коже.

«Она знает слишком много».

— Он собирается ее убить, — говорю я.

А затем я дохожу до последней записи, датированной сегодняшним днем, то есть первым октября.

93

«Сеансы Грэма» Запись № 22 1 октября 2012 года

Я не… я не хотел этого для тебя, Мэри. Я не хотел этого для нас. Ты должна мне поверить. Пожалуйста, скажи мне это — скажи, что ты веришь тому, что я сейчас говорю. Все это время я лгал тебе. Лгал самому себе, убеждая себя, что с тобой я мог бы быть другим и что все могло бы быть по-другому. Но, пожалуйста, поверь мне сейчас. Пожалуйста, поверь мне, что, если бы я встретил тебя раньше, все было бы по-другому и я изменился бы. Я знаю, что изменился бы. Изменился бы ради тебя, Мэри.

Но сейчас уже слишком поздно, и я не могу позволить тебе… Нет, Мэри, я не могу. Я сожалею об этом — сожалею так, как ни о чем не сожалел за всю свою жизнь. Откровенно говоря, раньше я никогда ни о чем не сожалел, а теперь вот сожалею, потому что ты открыла во мне кое-какие качества, и мне хотелось бы дать им возможность проявиться и хотелось бы изучить их вместе с тобой. Я знаю, что мы смогли бы это сделать, и все было бы в порядке. Пожалуйста, пойми, Мэри, что у меня нет выбора. Пожалуйста! Я не могу этого не сделать, потому что, хотя ты, возможно, тоже полюбила меня в ответ на мою любовь, они найдут тебя и заставят рассказать обо мне все, а я не могу позволить им поступить так с тобой. Если бы я мог сейчас оставить тебя в покое, я бы именно так и поступил, но я не могу. У меня нет выбора. Ты понимаешь это, да? У меня нет выбора. Я тут бессилен.

Они уже идут сюда за мной, Мэри, и они наверняка расскажут тебе обо мне всякую всячину. А я не могу позволить тебе выслушивать их, потому что они представят все более ужасным, чем оно есть на самом деле. Да, именно так они и поступят, а я им этого позволить не могу. Я предпочитаю, чтобы ты запомнила меня как человека, который любит тебя, потому что я и в самом деле люблю тебя, Мэри. Я клянусь тебе, что и в самом деле люблю тебя и что во мне проснулась способность любить благодаря тебе.

Ты не будешь любить меня, если услышишь то, что они расскажут обо мне. Ты не будешь любить меня, если узнаешь правду. Думаю, ты никогда и не полюбила бы меня, если бы знала правду. Нет, не полюбила бы. Никто не полюбил бы меня! Ну как они смогли бы меня полюбить? Как кто-нибудь смог бы… А теперь тихо, Мэри. Тихо.

Я к тебе неравнодушен, Мэри, моя дорогая, дорогая Мэри Лэйни, и я всегда буду любить и помнить тебя, и этого должно будет хватить. Пожалуйста, пойми, моя милая Мэри. Пожалуйста, пойми, что я делаю это из любви и что мне очень хотелось бы, чтобы все было по-другому. Эх, ну почему это не может быть по-другому? Почему они не могут просто оставить меня в покое и дать нам шанс стать другими, стать лучше?

Теперь же у нас ничего не остается, и я не могу позволить им причинить тебе боль или настроить тебя против меня. Я не позволю никому уничтожить то, что у нас с тобой было. Не позволю.

А теперь спи, моя дорогая, моя милая принцесса. Спи и носи меня в своем сердце — как я всегда буду носить тебя в своем.

Обещаю тебе, что вскоре мы встретимся снова.

94

— Мэри Лэйни, — говорит Букс в портативную рацию, а затем произносит фамилию по буквам.

Я сижу на полу крытого грузовика спецназа со своим лэптопом и просматриваю сведения о регистрации автомобилей в Пенсильвании и об уплате поимущественного налога.

— В Питтсбурге и его окрестностях есть четыре Мэри Лэйни, — говорю я.

— Мы всего лишь предполагаем, что эта женщина живет в Питтсбурге или рядом с ним.

— Она наверняка живет где-то недалеко, — говорю я. — Что бы он с ней ни сотворил, он успел вернуться сюда и сделать очередную запись, прежде чем исчезнуть.