Невидимка с Фэрриерс-лейн

– Вы хотите сказать, что он положил ее в портсигар?

– Да нет, не хочу. Именно в карман. Отвратительная привычка. Очень неприятная. Но он не пил из фляжки, это я утверждаю определенно. И Гибсон по сей день жив и отменно здоров. Я видел его позавчера. Примечательное обстоятельство. Как бы вы это объяснили?

Питт задумался над тем же самым. В мозгу у него крутились обрывки мыслей.

– А вы вполне во всем этом уверены?

– Ну разумеется, – удивленно вскинул брови Уайльд. – Зачем бы мне это выдумывать? Интересно только то, что верно.

Томас встал. Уайльд глядел на него с живым интересом.

– А вы сейчас о чем-то подумали. Я вижу это по вашим глазам. О чем? А, я дал вам необходимый ключ к разгадке тайны! Вам теперь все открылось – вы поняли, что за человек убийца, и, что не так интересно, но, очевидно, важнее, вы теперь знаете его в лицо.

– Возможно, – невольно улыбнулся Питт. – Я определенно понимаю теперь, что послужило орудием убийства.

– Опиум во фляжке с виски.

– А может быть, и нет. Благодарю вас, мистер Уайльд. Вы очень, очень помогли мне. А сейчас, извините, мне надо приняться за одно в высшей степени неприятное дело.

– Мне теперь придется изучать газеты, чтобы узнать все подробности? – жалобно спросил Уайльд.

– Да, извините. Всего хорошего, сэр.

– Нет. Всего интересного, удручающего, неожиданного, иногда возбуждающего, – ответил Уайльд, – но не хорошего. Это слово такое рабское и расхожее. Неужели у вас совсем нет воображения, старина?

Томас снова улыбнулся с порога.

– Оно занято другими проблемами.

Уайльд очень любезно выпроводил его взмахом руки и снова занялся работой.

Питт взял кеб и сразу же поехал в дом Стаффорда, где попросил возможности увидеться с миссис Стаффорд.

– Я ожидала, что вы приедете снова, – заметила она колко, – но, признаюсь, не ожидала, что так скоро. Я понимаю, что вы находитесь в недоумении, но я уже сообщила вам все, что могла. Больше я, право, ничем не в состоянии помочь.

– Нет, можете, миссис Стаффорд, – торопливо ответил Томас. – Могу ли я снова поговорить с камердинером мистера Стаффорда? Мне нужно знать, что он сделал с его одеждой.

Ее лицо осунулось.

– Разумеется, вы можете увидеться с камердинером. Одежда моего мужа все еще находится в доме. У меня не хватило решимости расстаться с ней. Пока. Конечно, рано или поздно придется, но я еще не в состоянии с этим справиться. – Она позвонила, глядя на Питта. – Можно спросить, что вы надеетесь узнать таким образом?

– Я предпочел бы об этом умолчать, пока не буду в полной уверенности. Сначала я хотел бы переговорить с камердинером.

– Как вам угодно.

В тоне ее голоса и в лице не выражалось особенного интереса. Вся энергия жизни, что прежде била в ней ключом, теперь, казалось, совсем иссякла. Джунипер желала только одного: поскорее со всем покончить, и подробности теперь не имели значения. Когда вошел дворецкий, она попросила провести Питта в гардеробную хозяина, а камердинеру – ответить на все вопросы.

Камердинер вошел, несколько запыхавшись, и озадаченно уставился на Питта. Это был черноволосый, очень полный и некрасивый мужчина. Он не скрывал своего удивления, что снова понадобился полиции.

– Да, сэр, чем я могу вам служить?

– Мне нужен сюртук мистера Стаффорда, в котором тот был в день смерти. Где он сейчас?

Человек был явно неприятно удивлен.

– Но это был выходной сюртук мистера Стаффорда, сэр! Сшит всего несколько месяцев назад. Шерсть самого лучшего качества.

– Да, я не сомневаюсь, но где он сейчас?

– Он в нем похоронен, сэр. А как же иначе?

Питт выругался про себя от отчаяния.

Камердинер пристально на него воззрился. Он был слишком хорошо вымуштрован, чтобы позволить кому бы то ни было из джентльменов нарушить его выдержку. Конечно, если бы это был другой слуга, тогда совсем другое дело.

– А где его портсигар?

– В комоде, сэр, как и должно быть. Я, естественно, достал все, что было в карманах.

– А можно взглянуть на портсигар?

Камердинер удивился.

– Да, сэр. Конечно, можно. – Он говорил очень вежливо, но был совершенно уверен, что Питт крайне странный человек.

Камердинер подошел к комоду, открыл верхний ящик, вынул серебряный портсигар и вручил его Томасу. Дрожащими пальцами инспектор открыл его. Портсигар был пуст.

Очень глупо, но Питт был горько разочарован.

– Что вы отсюда вынимали? – спросил он глухо.

– Ничего, сэр, – человек был явно в смятении.

– Вы не брали отсюда дорогих сигар, чтобы выкурить самому? – настаивал Питт, хотя в другом случае неодобрительно отнесся бы к подобному методу дознания. – Даже окурка?

– Нет, сэр. В нем не было ничего. Клянусь богом, он был вот в таком виде, как сейчас. Пустой.

– Но судья выкурил в театре половину сигары и положил вторую половину в карман сюртука. Что с ней случилось?

– А, это! – На лице камердинера отразилось облегчение. – Я ее выбросил, сэр. Нельзя же хоронить несчастного человека с сигарой в кармане. Да и штука эта была в плохом виде.

– В плохом виде? Раскрошилась?

– Да, сэр.

– Значит, костюм все еще на мистере Стаффорде?

– Да, сэр. – Тревога камердинера относительно Питта все возрастала.

– Спасибо. Это всё.