Невидимки

Где-то в глубине души у меня крутится мыслишка: зачем так уж сильно печься о благополучии скелета?

Питер откидывается на спинку стула. У него такой вид, как будто ничто на свете не способно поколебать его спокойствия, хотя, пожалуй, румянец на его розовых щеках стал ярче.

— Прошу прощения, джентльмены, но если вы не скажете мне, кто разыскивает Розу Вуд, я ничем не смогу вам помочь.

Я смотрю на Хена. Он кивает.

— Ко мне обратился Леон Вуд, — говорю я.

Он кивает, как будто именно это и ожидал услышать.

— Когда?

— Несколько месяцев назад.

— Почему именно теперь?

— Насколько я понимаю, недавно скоропостижно скончалась миссис Вуд. Видимо, мистер Вуд осознал, что не будет жить вечно.

Вид у Питера становится озабоченный.

— Он болен?

— Я не знаю, мистер?..

— Преподобный. Преподобный Харт. А кроме отца, ее больше никто не разыскивает?

— Мистер Вуд наш единственный клиент.

Он кивает и, сцепив пальцы, упирается локтями в колени. Руки его с широкими бледными локтями выглядят необычайно чистыми и розовыми, как будто он только что пять минут их намывал.

— Я задаю этот вопрос потому, что, как вам наверняка известно, Роза рано и неудачно вышла замуж, хотя этот брак был таковым только в глазах цыганского сообщества, но не в глазах церкви.

Впервые за все время я внутренне подбираюсь. Судя по всему, он на удивление хорошо осведомлен о ее жизни — то есть на удивление хорошо, если не предположить, что…

— Она пожелала навсегда оставить этот эпизод своей жизни в прошлом. Некоторые вещи так болезненны, что нельзя вынуждать человека переживать их повторно.

— Все, что я уполномочен сделать, — говорю я, чувствуя, как меня охватывает ощущение такой беспечности, как будто бы я не имею ко всему этому никакого отношения, — это передать контакты мистера Вуда… заинтересованному лицу. Никто не обязан ни с кем встречаться и даже ни с кем говорить, если этот человек не захочет.

Я не могу заставить себя произнеси «ей» или «она». Потому что как такое возможно?

— Такое впечатление, что вы неплохо знаете Розу, — вступает Хен.

— О да, — улыбается Питер.

В голосе Хена слышатся нетерпеливые нотки, хотя различаю их я один, потому что хорошо его знаю.

— Значит, вам известно, где она сейчас?

— Минуточку.

Вместо того чтобы ответить, он поднимается, подходит к двери в придел и исчезает за ней.

Я переглядываюсь с Хеном:

— Что за игру он ведет?

Тот пожимает плечами — мол, погоди.

Проходит минута, за ней другая. Мы сидим в молчании, тишину нарушает лишь шум проезжающих мимо машин. Холод здесь и впрямь собачий; мне вспоминаются наши нечастые походы в церковь, когда я был ребенком. Тогда в церкви тоже было холодно. Темно, холодно, да еще и стулья убийственно неудобные. Ничего удивительного, что ряды паствы неуклонно редеют.

Судя по часам, проходит уже пять минут. Дверь вновь открывается, и возвращается Питер. С ним какая-то женщина. Он ведет ее под руку с серьезным и заботливым выражением на лице, как будто она фарфоровая. Глаза у нее опущены. Ну да, думаю я, она действительно слегка смахивает на Розу, в этом ему не откажешь.

— Познакомьтесь, джентльмены, это моя жена, Рена Харт, но в прошлой жизни она была Розой Вуд.

Женщина молчаливо стоит перед нами, глядя куда-то в пространство перед собой. Мы с Хеном так же молчаливо таращимся на нее. У нее пепельные волосы с высветленными прядями, зачесанные назад и залитые лаком так, что образуют вокруг головы ореол; голубые тени на веках и подходящая по тону к лаку на ногтях розовая помада. Одета она в длинную мешковатую юбку с пиджаком и блузкой с высоким воротничком, который завязывается под горлом бантом, в стиле принцессы Дианы. Костюм кажется не по размеру большим, юбка доходит ей едва ли не до лодыжек. Но, несмотря на благопристойно высокий воротник, я кое-что вижу отчетливо: багровое винное пятно на шее, которое больше всего походит на чью-то темную руку, тянущуюся к ее горлу.

— Рена Харт? — переспрашиваю я, потому что ничего лучшего придумать мне не удается.

Она смотрит на мужа, как будто тот знает ответы на все вопросы. Пастор держит ее руку в своих.

— Когда мы поженились, Рена решила, что хочет окончательно порвать с прошлым, поэтому взяла имя Рена — это означает «возрождение», а на иврите еще и «радость». Вступая в лоно нашей церкви, мы принимаем крещение и во вполне реальном смысле возрождаемся в Господнем свете, так что оно показалось нам самым что ни на есть подходящим.

Он улыбается жене и похлопывает ее безвольную руку. Я откашливаюсь и, пытаясь выдавить улыбку, неловко протягиваю для приветствия непослушную руку. Неловкость тянется, пока Питер Харт не выпускает ладонь своей спутницы. Женщина торопливо пожимает мою руку, избегая смотреть мне в глаза.

— Очень рад с вами познакомиться, миссис Харт. Меня зовут Рэй Лавелл, а это мой партнер, Генри Прайс.

Теперь мы все четверо стоим. Возникает пауза. Похоже, садиться никто не хочет.

— Должен признаться, я бы вас не узнал… Вы не возражаете?.. Я привез фотографии.