Невидимки (ЛП)

Она помотала головой.

— Побудем здесь ещё немного.

— Хорошо. — Я прижал её к себе и вместе мы стояли и смотрели на мерцающие во тьме огни Лагуны.

4.

Мы продолжали жить в крошечной квартире рядом с колледжем Бреа, но я хотел переехать. Теперь мы могли себе это позволить и я не желал больше иметь дело с постоянными толпами пьяных подростков под нашими окнами, возвращавшимися с очередной вечеринки. Но Джейн захотела остаться. Ей нравилась наша квартира, ей было удобно отсюда добираться до работы — детского сада «Малыш».

— К тому же, — говорила она, — вдруг ты уволишься, или ещё что-нибудь? Здесь я ещё смогу платить аренду, пока ты не найдёшь другую работу.

Это была моя возможность. Мой шанс. Я должен был рассказать ей всё именно тогда, что ненавижу эту работу, что устроиться туда было ошибкой, что нужно уходить и искать новое место.

Но я ничего ей не сказал.

Не знаю, почему. Не то, чтобы она застала меня врасплох. Она бы наверное спорила со мной, но в конце концов она бы поняла. Я мог уйти спокойно, без вреда и всё было бы нормально.

Но я не смог. У меня не было какой-то фобии, связанной с уходом, я не присягал на верность каким-то идеалам, но хоть я и ненавидел эту работу, какой бы бесполезной она ни была, какая бы пропасть не лежала между мной и коллегами, я не мог избавиться от мысли, что я должен был этим заниматься, что я должен был работать в «Автоматическом интерфейсе».

И я ничего не сказал.

В субботу утром приехала мать Джейн и я притворился занятым, заперся в спальне и принялся чинить старую швейную машинку, которую нам подарил кто-то из её друзей. Её мать никогда мне не нравилась, и это чувство было взаимным. Мы не общались с тех пор, как я устроился на работу и, хоть Джейн всё ей рассказала, хоть она и притворялась счастливой, что я, наконец, нашёл полноценную работу, уверен, её раздражал тот факт, что в списке моих недостатков, за которые она меня постоянно критиковала, стало одним пунктом меньше.

Её звали Джорджия, но она предпочитала, чтобы к ней обращались Джордж. Она представляла часть вымирающего ныне племени одиноких женщин-алкоголичек, которые очень часто встречались мне в детстве. У них были низкие хриплые голоса и они предпочитали называться мужскими именами: Джимми, Герри, Вилли, Фил. Меня это несколько пугало, потому как я знал, что для того, чтобы понять, как будет выглядеть твоя женщина в старости, нужно взглянуть на её мать. И я должен был признать, Джейн немало унаследовала от Джордж. Но в Джейн не было жёсткости. Она была мягче, добрее, красивее матери и различий между ними было достаточно много, чтобы я смог убедиться, что это яблоко упало от яблони довольно далеко.

Я старался шуметь как можно громче, ковыряясь в швейной машинке, чтобы заглушить то, что слышать не хотел. Однако до меня всё равно доносился усиленный выпивкой голос Джордж: «…он по-прежнему никто…», «…жалкое ничтожество…», «…неудачник…».

Пока она не ушла, я из спальни не выходил.

— Мама очень рада, что у тебя новая работа, — сказала Джейн и взяла меня за руку.

— Ага, я слышал, — сказал я и кивнул.

Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

— Я-то точно.

Я поцеловал её.

— Всё, хватит.

На работе самодовольная снисходительность Стюарта сменилась явным презрением. Что-то поменялось. Не знаю, то ли я начал его откровенно раздражать, то ли что-то случилось у него самого, но его отношение ко мне разительно изменилось. Исчезла показная вежливость, её заменила неприкрытая враждебность.

Вместо того чтобы по понедельникам вызывать меня к себе и выдавать задания на неделю, Стюарт просто оставлял их у меня на столе с записками, где указывалось, что я должен буду делать. Часто указания были не полными или отсутствовали вообще. Как правило, я мог разобраться, что от меня требовалось, но порой совершенно терялся в догадках.

Как-то утром я обнаружил у себя на столе гору старых компьютерных инструкций. Насколько я мог судить, в инструкциях описывалось, как пользоваться терминалами, которых в «Автоматическом интерфейсе» уже не было. На стопке бумаги лежала записка с одним словом: «Исправить».

Я понятия не имел, что нужно было исправлять, поэтому взял самую верхнюю папку и отправился в кабинет Стюарта. На месте его не оказалось, но я услышал, как он с Альбертом Коннором, одним из программистов, обсуждал увиденный накануне фильм. Коннор видел меня и всячески пытался намекнуть Стюарту, что его ждут, но тот продолжал подробно рассказывать о фильме, полностью игнорируя моё присутствие.

Наконец, я прокашлялся. Сделал я это тихо, мягко, но мой начальник обернулся так, будто я заорал.

— Хватит уже меня перебивать. Господи, не видишь, я занят?

Я отступил назад.

— Мне просто нужно…

— Тебе нужно заткнуться. Ты меня уже утомил, Джонс. Задолбал просто. Твой испытательный срок ещё не закончен. Тебя могут выкинуть без объяснения причин. — Он уставился на меня. — Понятно?