Невидимки (ЛП)

Я быстро рассказал, как она выпрыгнула на меня из шкафа, пересказал наш короткий разговор.

— Значит, она там жила? — спросил Фелипе.

— Видимо, да.

Он повернулся к Тиму.

— И ты её ни разу не видел?

Тот помотал головой.

Последовало недолгое обсуждение.

Я прочистил горло.

— Я за то, чтобы её принять.

— Нет, — отозвался Пол.

— Я за то, чтобы отодрать её толпой и бросить у дороги, — подал голос Стив.

— Голосуем, — сказал Бастер.

Я встал.

— А за что тут голосовать? Она — одна из нас. Вы, что, считаете, это какое-то братство? Общественная организация? Я даже не знаю, хочет ли она становиться террористкой. Не спрашивал. Но, думаю, захочет. Этого хотят все Невидимки. — Я помотал головой. — Знаете, если мы считаем себя некой элиткой, мы можем запретить ей общаться с нами. Но быть Невидимкой мы ей запретить не сможем. Либо так, либо эдак. А она — Невидимка. Считаю, именно это делает её одной из нас.

— Боб прав, — сказал Фелипе. — Она — одна из нас.

— К тому же, не заметно, чтобы женщины бросались на нас толпами, — добавил Джеймс. — Нужно пользоваться любой возможностью.

— Тогда, пойдем знакомиться. Если она ещё не убежала, — сказал Фелипе.

Вдесятером мы отправились в мой дом. Я вошёл первым и быстро поднялся наверх в спальню, где я её оставил. Мэри сидела на прежнем месте.

— Мы пришли — сказал ей я. — Не желаешь познакомиться с остальными?

Мэри пожала плечами. Кажется, она уже не боялась, однако её охватила какая-то странная апатия.

Говорил, разумеется, Фелипе. Он рассказал об Ужасе Простых Людей, о том, кем мы были и поинтересовался, не желала ли она присоединиться к нам.

— Я не знаю, — ответила Мэри.

— Считаешь, лучше оставаться одной?

Она пожала плечами.

Фелипе задумчиво на неё посмотрел.

— Я где-то тебя видел. Я очень хорошо запоминаю лица. Где ты работала?

Она дернулась.

— А что?

— Харбор, — ответил за неё Фелипе. — Ты работала на бульваре Харбор.

— Не знаю, о чём ты говоришь.

— Я тебя там видел.

— Нет, не видел.

— Ты — уличная проститутка. Я тебя там видел.

Она обмякла, будто из неё выпустили весь воздух. Она уставилась вниз и медленно кивнула, её нижняя губа задрожала.

— Я только пробовала, — сказала она. — Думала… так меня хоть кто-нибудь заметит. — Из красных глаз потекли слёзы. — Но никто не замечал. Никто меня не видел…

— Я тебя видел, — тихо произнес Фелипе. Он присел рядом. — Я решил, ты одна из нас и начал наблюдать. Но потом ты вдруг исчезла и я про тебя забыл. Что случилось?

По правой щеке женщины потекла большая слеза. Она стёрла её ладонью.

— Я убила своего первого и последнего клиента. — Она начала реветь, её всю трясло, из глаз потекли слёзы.

Фелипе осторожно обнял её.

— Всё хорошо, — мягко произнес он. — Всё в порядке.

Остальные стояли, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Я зарезала его!

— Всё в порядке. Мы здесь не судьи. Мы все сделали то же самое.

Она вытерла глаза и посмотрела на нас.

— Я убил своего начальника и его начальника, — сказал Фелипе. — Перерезал им глотки.

— Вам плевать на то, что я сделала?

— Мы все так поступали.

Она шмыгнула носом.

— Значит… вы меня примете?

— А куда нам деваться? Ты же одна из нас.

8.

Мы счастливо жили в демонстрационных домах. В 10 утра, когда появлялись первые покупатели, мы уходили, в 5 вечера, когда компания закрывалась, мы возвращались. Мы жили настоящей коммуной. Один за всех и все за одного.

У нас всё было общее, даже секс. При этом секс этот не сопровождался какими-то яркими чувствами. Это был такой же обычный физиологический акт, как еда или дефекация, не неся в себе никакого высокого смысла. Я занимался им скорее, потому что должен был, а не потому что хотел, и хотя я испытывал физическое удовлетворение, после него я всегда испытывал внутреннюю пустоту.

С Мэри мы занимались сексом по очереди. Как и мы, она уже очень давно ни с кем не трахалась и была очень голодна до секса. Она быстро донесла до нас, что ни с кем не желает состоять «в отношениях», но при этом она совсем не против ни к чему не обязывающего секса.

Так что одной ночью с ней был Фелипе, другой я, третьей — Джон и так далее. Бастер отказался, сказал, что не хотел будить воспоминания о бывшей жене, однако Джуниор взялся за это дело с невиданным ранее энтузиазмом. Он набрал гору книжек и игрушек и хотел испробовать все позы, какие только можно придумать.

Затем пришло время комбинаций. Мне такое не нравилось, неприятно это, поэтому, в отличие от остальных, я в этих оргиях не участвовал. Даже жившие в одном доме со мной Джон и Джеймс на одну ночь пустили Мэри к себе в кровать, и мне пришлось слушать их ахи и стоны за стеной.

Утром я встретил её за завтраком. Джон и Джеймс всё ещё спали, я налил ей кофе и сел напротив неё. Какое-то время мы молчали.

— Я знаю, что ты не одобряешь, — заговорила она.

— Я не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять, — ответил я.

— Но всё же не одобряешь. Признай.

— Я просто не понимаю, зачем… зачем тебе это.

— Может, просто нравится.

— А тебе нравится?

Она отхлебнула кофе.

— Не очень, — признала Мэри. — Но и сказать, что совсем не нравится, я не могу. Все довольны же.

— А ты сама себе не кажешься, не знаю… шлюхой?